…тот, кто презирает мир, не думает о его исправлении.
П.Чаадаев

Это ключ к пониманию П.Чаадаева


«Семеновская история»

В гвардейском Семеновском полку Петр Чаадаев начинал службу.

Семёновский лейб-гвардии полк был любимым полком Александра I, шефом которого он был ещё до вступления на престол.
Семеновский полк был единственный, по словам одного из его офицеров, между всеми гвардейскими полками, выведший телесные наказания из обихода солдатской жизни.
Семеновский полк был ненавистен младшему сыну Павла I , Великому князю Михаилу, за то, что в этом полку установились несвойственные аракчеевщине нравы. Михаил, предложил Александру I назначить в Семеновский полк нового командира полка, полковника Федора Шварца.

Шварц начальствовал Калужским гренадерским полком. Известно было, что он приказывал солдатам снимать сапоги, когда бывал недоволен маршировкой, и заставлял их голыми ногами проходить церемониальным маршем по скошенной, засохшей пашне; кроме того, наказывал солдат нещадно и прославился в армии погостом своего имени», т.е. обширным кладбищем для солдат, замученных им до смерти во время фронтового учения.
Шварц оправдал выбор Михаила Павловича и сразу принялся за выколачивание дури из голов семеновцев.

Он «принялся за наш полк по своему соображению, — рассказывает М.И. Муравьев-Апостол. — Узнав, что в нем уничтожены телесные наказания, сначала он к ним не прибегал, как было впоследствии; но, недовольный учением, обращал одну шеренгу лицом к другой и заставлял солдат плевать в лицо друг другу, из всех 12 рот поочередно ежедневно требовал к себе по 10 человек и учил их, для своего развлечения, у себя в зале, разнообразя истязания: их заставляли неподвижно стоять по целым часам, ноги связывали в лубки, кололи вилками и др.
Кроме физических страданий и изнурения, он разорил иx, не отпуская на работы. Между тем, беспрестанная чистка стоила солдату денег, это отозвалось на их пище, и все в совокупности породило болезни и смертность. К довершении всего Шварц стал переводить красивых солдат, без всяких других заслуг в гренадерские роты, а заслуженных старых гренадер, без всякой вины, перемещать в другие и тем лишал их не только денег, но и заслуженных почестей»...


«Этот Шварц был из числа тех немцев низкого состояния, которые, родившись внутри России, не знают даже природного языка своего. С черствыми чувствами немецкого происхождения своего соединял он всю грубость русской солдатчины. Палка была всегда единственным красноречивейшим его аргументом. Не давая никакого отдыха, делал он всякий день учения и за малейшую ошибку осыпал офицеров обидными словами, рядовых — палочными ударами; все страдали нравственно и физически.
Не говоря уже о Семеновском полку, другие смотрели на то с ужасом и рассуждали между собою, что если так поступают с любимцами, какая же участь их ожидает?»
Ф Вигель

«Полковник Шварц соединял в себе грубое невежество с необыкновенною вспыльчивостью и крутым характером. Он ничего не знал, кроме фронта; зато перед фронтом являлся в виде фанатика. На ученьях он выходил из себя, бранился, ревел диким голосом, бросал шляпу оземь, топтал ее ногами; нередко случалось ему на землю, чтобы лучше видеть, хорошо ли на марше солдаты вытягивают носки — игру носков.
«Не проходило в полку ни одного ученья без палок; не довольствуясь тем, Шварц бил солдат своеручно, дергал их за усы, заставлял их плевать в лицо один другому и томил беспрестанными ученьями, даже в воскресные дни и праздники.…Заставлял нижних чинов изводить их скудного жалованья на фабру для усов; те солдаты, кои не имели усов, должны были наклеивать фальшивые каким-то составом, от которого на лице делались болячки и чирьи».
Генерал И.Ф.Богданович

«Не будучи в состоянии приобрести уважение, Шварц решил заставить себя бояться, и в этих видах он стал употреблять наказания скорее позорные, чем строгие; подробности их отвратительны.»
Начальник штаба гвардейского корпуса генерал А.Х.Бенкендорф

Корпусной командир Васильчиков, у которого П.Чаадаев был адъютантом, знал о недовольстве солдат но , решил разом заглушить их рокот, отстранив жалобы, заявив им, что


И.В.Васильчиков

«если кто-нибудь на смотру выскажет неудовольствие, тот умрет под палками...»
Таким способом солдаты вынуждены были молчать, оцепенев от изумления. После смотра Васильчиков благодарил Шварца за хорошее обхождение с подчиненными и отправился завтракать к полковнику.

С 1 мая по 3 октябри 1820 г., т. е. в течение 5 месяцев, по приказу командира были наказаны в Семеновском полку 44 человека и дано им в общей сложности 14250 ударов





Возмущение прорвалось 16 октября 1820 года.



Солдаты роты Его Величества, недовольные непомерной строгостью и взыскательностью нового полкового командира, собрались вечером 16 октября], самовольно «вышли на перекличку», отказались идти в караул, требовали ротного командира и не хотели расходиться, несмотря на увещания начальства; тогда эта рота была окружена двумя ротами лейб-гвардии Павловского полка и посажена в Петропавловскую крепость.
Остальные роты решили заступиться за товарищей и выказали непослушание явившемуся высшему начальству, потребовали освобождения товарищей из-под ареста или отправить в крепость весь полк. Начальство приняло второй вариант. Под конвоем казаков, без оружия, полк проследовал в Петропавловскую крепость.
Эти события, продолжавшиеся четыре дня, произошли в отсутствие государя, который тогда находился на конгрессе в Троппау.

Причем тут Петр Чаадаев?

«Государь, как известно, находился на конгрессе в Троппау.
Васильчиков с донесением к государю отправил туда Чаадаева, несмотря на то, что Чаадаев был младший адъютант и что ехать следовало бы старшему
Чаадаев, отправляясь в Троппау, получил инструкции, разумеется, от Васильчикова и, сверх того, еще от графа Милорадовича, бывшего тогда петербургским военным генерал-губернатором
После свидания с государем, по возвращении из Троппау в Петербург, Чаадаев очень скоро подал в отставку и вышел из службы.»
Жихарев М.И.




Чаадаев прибыл в Троппау между двумя и тремя часами пополудни, прямо на квартиру военно-походной государевой канцелярии. Государь сию же минуту был извещен о приезде из Петербурга курьера, об его имени, о том, какое донесение он привез, и сию же минуту последовало повеление курьеру явиться к императору в шестом часу вечера и быть во фраке
Про это свидание мне известно только то, что оно продолжалось немного более часа и происходило в большой, длинной и узкой комнате, посередине которой стоял стол, заваленный бумагами и имевший на себе в подсвечниках шесть зажженных восковых свечей; что государь был одет в черный статский шалоновый сюртук, на все пуговицы до верха застегнутый; что с начала разговора государь заплакал] выражая, сколько ему прискорбно несчастие, случившееся в Семеновском полку, который всегда так любил, в котором сам начал службу и синий воротник которого так долго носил; что в продолжение разговора государь с неудовольствием отозвался о ланкастерских школах Греча, говоря, что то, что он про них думает, он «и сказать не смеет»]; что несколько раз в комнату входил и из нее выходил, не принимая в беседе никакого участия, князь Петр Михайлович Волконский, — и что, наконец, государь заключил словами: «Ну, ступай себе с Богом; поезжай домой: теперь мы будем служить вместе».

Почти достоверно, что серьезная сущность и самая занимательная, любопытная часть разговора, который Чаадаев имел с государем, навсегда останутся неизвестными, и это неоспоримо доказывает, что в нем было что-то такое, чего пересказывать Чаадаев вовсе не имел охоты.
Говорят, будто в приказах уже стояло назначение Чаадаева в флигель-адъютанты;
Чаадаев, становясь передателем государю огорчительного известия про «семеновскую историю», естественным, необходимым образом становил себя в чрезвычайно опасное положение

По возвращении Чаадаева в Петербург чуть ли не по всему гвардейскому корпусу последовал против него всеобщий мгновенный взрыв неудовольствия, для чего он принял на себя поездку в Троппау и донесение государю о «семеновской истории».

Мало того, поездкой в Троппау видоизменялась его репутация. Гордый, свободный, независимый, и в глазах начальства, и в глазах товарищества ничем не запятнанный, лицо, с которым и начальству, и товариществу следует обходиться крайне осторожно и крайне осмотрительно, он терял свое очарование. На нем ложилась укоризна. В глазах того и другого с него срывалась его нравственная неприкосновенность: он превращался в обыкновенное орудие вышепоставленных, лишившееся собственного голоса и самостоятельного мнения, в такое, с которым особенно церемониться нечего, которому можно давать и которое на себя принимает какие угодно поручения.

Чаадаев гениальным взором осмелился окинуть и измерить свое положение и разом увидел и постигнул весь его ужас. Пренебрегая всякого рода соображениями, невзирая на неудовольствие государя], без какой бы то ни было заботы о будущности, он оставил службу.

Пожертвование, однако же, не обошлось даром. Здоровый человек превратился в болезненного.


Приказ российской армии



К прискорбию моему и целой армии извещаю ее о постыдном происшествии, случившемся 17-го октября в лейб-гвардии Семеновском полку. Одна рота онаго, забыв долг присяги и военнаго повиновения начальству, дерзнула самовольно собраться в позднее вечернее время, для принесения жалобы на своего полковаго командира. Когда за сие буйство она отведена была под стражу, то и прочия роты вышли из должнаго повиновения.
Святость законов и честь имени Российской армии требуют, дабы состав полка, оказавшего столь нетерпимое своеволие, был уничтожен. По необходимости долга, на мне лежащаго, повелеваю: всех нижних чинов лейб-гвардии Семеновскаго полка распределить по разным полкам армии, дабы они раскаясь в своем преступлении, потщились продолжением усердной службы загладить оное. Виновнейшие же и подавшие пагубный пример прочим, преданные уже военному суду, получат должное наказание по всей строгости законов.
Штаб и обер-офицеры сего полка, найденные все совершенно непричастными сему неповиновению, усердно старались возстановить потерянный порядок; но тщетно: и сим доказали свое неумение обходиться с солдатами и заставлять себе повиноваться.
Уважая однако же их старание, повелеваю: перевести оных в армейские полки, сохранив им преимущество гвардейских чинов.
Полковой-же командир, полковник Шварц, предается военному суду, за неумение поведением своим удержать полк в должном повиновении.
Для немедленнаго укомплектования лейб-гвардии Семеновскаго полка назначаются роты из гренадерских полков, по особо данному повелению.
Александр.
В г. Троппау.
2 ноября 1820 года.

продолжение следует

отставка

Три Петра и балерина в романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин»

Петр Чаадаев

Отставка




: «Стало быть, мне так надо было».


: «Стало быть, мне так надо было». Один раз я, как-то совершенно для него неожиданно, спросил у Чаадаева, для чего он вышел в отставку, после слов государя «теперь мы станем служить вместе»? Он отвечал очень скоро и резко, с заметным неудовольствием

Жихарев М.И.

Отставка Петра Чаадаева из армии до настоящего времени не прояснилась. Он ушел на пике военной карьеры перед назначением на должность флигель адъютанта к императору Александру I

Вот что он сам об этом писал:

Из письма Петра Чаадаева брату Михаилу

Спешу сообщить тебе, что ты уволен в отставку , может быть, ты это уже знаешь. Итак, ты свободен, весьма завидую твоей судьбе и воистину желаю только одного: возможно поскорее оказаться в том же положении. Если бы я подал прошение об увольнении в настоящую минуту, то это значило бы просить о милости; быть может, мне и оказали бы ее - но как решиться на просьбу, когда не имеешь на то права? Возможно, однако, что я кончу этим. О моем деле решительно ничего не слыхать.


Из письма Петра Чаадаева брату Михаилу
С. Петербург. 9 февраля 1820 г.

Итак, вот для чего мне нужны деньги. Если меня сделают шутом, то мне нужно будет кроме тех 2000, которые я должен князю, по крайней мере , чтобы монтироваться и поставить себя в состояние жить на квартире и потому не издерживать более как свой доход, платить же я буду из шутовского жалованья. Если же меня не сделают, то деньги эти мне не нужны. Тогда я выйду в отставку и непременно уеду жить в Париж, сперва разделившись с тобою и все окончивши.

Если бы меня выпустили в отставку теперь, то я бы сейчас это сделал; поехал бы к тебе, а на весну уехал бы морем. Разумеешь ли ты теперь, зачем мне нужны деньги? Прочти еще раз, может быть поймешь.



Он называет должность флигель адъютанта императора шутовской.
Он не хочет быть шутом.


Из письма . А. М. Щербатовой
С.-Петербург, 2-го января 1821 года.

На этот раз, дорогая тетушка, пишу вам, чтобы сообщить положительным образом, что я подал в отставку. Рассчитываю через месяц иметь возможность написать вам, что получил ее.

Моя просьба об отставке произвела сильное впечатление на некоторых лиц.

Сначала не хотели верить, что я серьезно домогаюсь этого, затем пришлось поверить, но до сих пор не могут понять, как я мог решиться на это в тот момент, когда я должен был получить то, чего, казалось я желал, чего так желает весь свет, и что получить молодому человеку в моем чине считается в высшей степени лестным. И сейчас еще есть люди, которые думают, что во время моего путешествия в Троппау я обеспечил себе эту милость, и что я подал в отставку лишь для того, чтобы набить себе цену.

Через несколько недель они убедятся в своем заблуждении. Дело в том, что я действительно должен был получить флигель-адъютанта по возвращении Императора, по крайней мере по словам Васильчикова.

Я нашел более забавным презреть эту милость, чем получить ее. Меня забавляло выказывать мое презрение людям, которые всех презирают. Как видите, все это очень просто.

В сущности я должен вам признаться, что я в восторге от того, что уклонился от их благодеяний, ибо надо вам сказать, что нет на свете ничего более глупо высокомерного, чем этот Васильчиков, и то, что я сделал, является настоящей шуткой которую я с ним сыграл.

Вы знаете, что во мне слишком много истинного честолюбия, чтобы тянуться за милостью и тем нелепым уважением, которое она доставляет. Если я и желал когда-либо чего-либо подобного то лишь как желают красивой мебели или элегантного экипажа, одним словом игрушки; ну что ж, одна игрушка стоит другой. Я предпочитаю позабавиться лицезрением досады высокомерной глупости.

Мне невозможно оставаться в России по многим основаниям <...>



"Высочайшим приказом" 21 февраля 1821 г. Чаадаев был уволен от службы "по домашним, обстоятельствам" без пожалования чина. Последнее, по словам Жихарева, больно задело самолюбие Чаадаева.

"Не помню что-то, жалел ли Чаадаев об мундире, но об чине имел довольно смешную слабость горевать до конца жизни, утверждая, что очень хорошо быть полковником, потому, дескать, что - полковник - чин очень звонкий""



Петр Чаадаев и декабристы


Сведений о участии Чаадаева в тайных обществах нет. Он дружил с несколькими активными участниками декабрьского восстания, но сам, в декабре 1825 года находился за границей.

В декабристы Чаадаева записал Якушкин

"Тюрьма, железа и другого рода истязания произвели свое действие, они развратили меня. Отсюда начался целый ряд сделок с самим собой, целый ряд придуманных мною же софизмов... Это был первый шаг в тюремном разврате... Я назвал те лица, которые сам комитет (следственный) назвал мне, и еще два лица: генерала Пассека, принятого мною в общество, и П. Чаадаева. Первый умер в 1825 г., второй был в это время за границей. Для обоих суд был не страшен".
И.Д Якушкин



И.Д.Якушкин

Верховный уголовный суд признал, что отставной капитан Якушкин, «по собственному признанию, умышлял на цареубийство собственным вызовом в 1817 году» и «участвовал в умысле бунта принятом в тайное общество товарищей». Он отнесён был к первому разряду преступников и приговорён к каторжной работе на 20 лет, а потом на поселение. Указом 22 августа 1826 года срок каторжных работ был сокращён для него до 15 лет, а за пять дней до того он был отправлен на время в финляндскую крепость морскую крепость Руотсинсальми (Роченсальм). Только в ноябре 1827 года Якушкин был отправлен в оковах в Сибирь.

Чаадаев с ним дружил

Из письма И. Д. Щербатову (18-19 сентября 1821)

- Шаль, что про Якушкина не узнали мы ранее, мы бы могли съездить в Москву с ним повидаться, а я бы мог ссудить его деньгами, месяца на два. Я очень хотел его видеть, несмотря на то, что он, по твоим словам, желал более видеть брата, нежели как меня.

Твой препокорный П. Чаадаев.


М. Я. Чаадаеву 19/31 июля. Корабль Китти, в виду Копенгагена.
«Прости, друг; кланяйся брату Якушкину, когда станешь писать к нему; жаль, что вы не вместе, письма мои могли бы вам быть обоим.»
П.Чаадаев


М. Я. Чаадаеву Сентября 12/1 1823. Сомтинг
Якушкину скажи или отпиши, чтобы он не сердился на меня за то, что не пишу,
П.Чаадаев


M. Я. Чаадаеву 20 ноября. Лондон.
«Тетушка думала, что тебя замучат дела крестьянские; а брат Якушкин полагал, что ты там с ума сойдешь от скуки, или женишься…»
П.Чаадаев



M. Я. Чаадаеву Милан. 30 декабря н. шт.
«…нельзя ли отписать к Якушкину и велеть ему мне написать, что узнает про общих наших приятелей; особенно об Пушкине, (который, говорят, в Петербурге) 2, об Тургеневе 3, Оленине 4 и Муравьеве 5»
П.Чаадаев

И. Д. Якушкину Милан, 8 генваря
«Брат велел мне купить тебе дамские часы в Женеве в четыреста рублей8. Было бы тебе известно, что в Женеве в эту цену готовых часов нет; самые дорогие часы стоят двести рублей. Если хочешь истратить непременно четыреста рублей на часы, то надобно заказать, и тогда слишком двести рублей пойдет на корпус. Я себе купил там часы и велел этому часовщику заготовить дамские часы; напиши, хочешь ли, чтоб вышло на них четыреста рублей.»



Свое отношение к декабрьскому восстанию на Сенатской площади Петр Чаадаев выразил в письме к ссыльному другу И.Д.Якушкину
2 мая 1836 года


Ах, друг мой, как это попустил господь совершиться тому, что ты сделал? Как мог он тебе позволить до такой степени поставить на карту свою судьбу, судьбу великого народа, судьбу твоих друзей, и это тебе, тебе, чей ум схватывал тысячу таких предметов, которые едва приоткрываются для других ценою кропотливого изучения? Ни к кому другому я бы не осмелился обратиться с такою речью, по тебя я слишком хорошо знаю и не боюсь, что тебя больно заденет глубокое убеждение, каково бы оно ни было.

Я много размышлял о России с тех пор, как роковое потрясение так разбросало нас в пространстве, и я теперь ни в чем не убежден так твердо, как в том, что народу нашему не хватает прежде всего - глубины. Мы прожили века так, или почти так, как и другие, но мы никогда не размышляли, никогда не были движимы какой-либо идеей; и вот почему вся будущность страны в один прекрасный день была разыграна в кости несколькими молодыми людьми, между трубкой и стаканом вина.

Прощай, друг мой, горжусь тем, что смог сказать тебе эти вещи с уверенностью, что душа твоя этим не оскорбится и что твое высокое понимание сумеет разглядеть в сказанном внушившее его чувство.

Петр Чаадаев



Кроме декабриста И.Д.Якушкина, с Чаадаевым плотно общается еще один известный декабрист – Матвей Муравьев Апостол. Он провожает в июне 1823 года Чаадаева за границу. И не просто провожает, а едет с ним по морю до Кронштадта.
Можно только предполагать, какую роль и какую должность планировали декабристы дать Петру Чаадаеву в случае успеха восстания, если Матвей Муравьев продолжает с ним разговор на корабле.



Матвей Муравьев-Апостол

Был одним из основателей первого тайного политического общества декабристов — «Союза спасения», членом коренной управы «Союза благоденствия» и Южного общества декабристов, представителем которого был в Петербурге (май 1823 — август 1824); вёл переговоры об объединении Южного и Северного обществ. С июня 1823 по август 1824 был полномочным представителем Южного общества в Петербурге, стараясь соединить оба общества. Был согласен на истребление императорской фамилии. Вместе со своим братом участвовал в восстании Черниговского полка (29 декабря 1825 г. — 3 января 1826 г.).

Арест и приговор
Приказ об аресте — 19 декабря 1825 года, арестован утром 29 декабря подполковником Гебелем в Трилесах, освобождён офицерами Черниговского полка. Вторично арестован между селом Ковалёвкой и селом Королёвкой — 3 января 1826 года и отправлен в Белую Церковь, оттуда в Москву, из Москвы отправлен 14 января, прибыл в Петербург на главную гауптвахту 15 января; 17 января переведён в Петропавловскую крепость («присылаемого Муравьёва, отставного подполковника, посадить по усмотрению и содержать строго») в № 20 бастиона Трубецкого, в мае 1826 показан в № 35 Кронверкской куртины. В Алфавите Боровкова было отмечено:

В показаниях своих он был весьма чистосердечен, а в продолжение исследования, мучимый угрызениями совести, впал в отчаяние и хотел уморить себя голодом, но успокоился, будучи убеждён кроткими внушениями веры.

Осуждён по 1-му разряду и по конфирмации 10 июля 1826 года был приговорён в каторжную работу на 20 лет.



Появляется в этом деле и еще один провожающий, очень известный и заслуженный персонаж – генерал Николай Раевский, командир корпуса, в 1824 году вышедший в отставку и дистанцировавшийся от 14 декабря 1825 года.



Н.Раевский


Русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года, генерал от кавалерии (1813). За тридцать лет безупречной службы участвовал во многих крупнейших сражениях эпохи. После подвига под Салтановкой стал одним из популярнейших генералов русской армии. Борьба за батарею Раевского явилась одним из ключевых эпизодов Бородинского сражения. Участник «Битвы народов» и взятия Парижа. Член Государственного совета (1826). Был близко знаком со многими декабристами. Дружбой с Раевским гордился А. С. Пушкин

.
Интересная картина. Чаадаев заблаговременно в 1823 году бежит за границу, а Раевский в 1824 году заблаговременно уходит в отставку.







18. М. Я. Чаадаеву
2 июля 1823. С.-Петербург.

Прости мой друг; тороплюсь, собираюсь - угорелый. По приезде в Гамбург отпишу тебе сей час Прости еще раз, мой друг; со мною едет в Кронштадт Матвей Муравьев , я страх как ему благодарен. При сем записка о тетушкином деле. Прости до Гамбурга. Если имеешь что написать, то отпиши не ожидая моего письма.



Третий день живем мы здесь с Матвеем Муравьевым и Раевским2, которые приехали меня провожать, ждем ветра; завтра по признакам обещают нам коряки ветра. Прости, прелюбезный друг; Муравьев надеется тебя увидать зимою в Москве, он тебе расскажет мой отъезд и повеселит тебя разными разностями. В хлопотах не имею времени писать тетушке, напиши ей вместо меня, что я еду в Англию.




"H. H. Раевский и я, мы провожали Чаадаева до Кронштадта, видели, как он сел на корабль. Прежде чем с ним проститься, Раевский сказал мне: "Зачем это мы провожаем Чаадаева?" Чаадаев простился с нами как будто мы должны с ним свидеться на другой день"
(М.И. Муравьев-Апостол)


продолжение следует
ЗАГРАНИЦА

Петр Чаадаев

Продолжение





Нехорошее состояние здоровья вместе с исчезнувшими, несбывшимися мечтаниями честолюбия породили в нем некоторого рода упадок духа. В продолжение нескольких годов он тщетно искал деятельности и не находил для нее никакого исхода. Сначала ему представилось заграничное путешествие. Прямо из Петербурга он отправился в неизвестную ему тогда Англию, потом посетил столько знакомую Францию, в первый раз увидел Швейцарию и Италию и окончил странствованием по значительной части германских земель.
Жихарев М.И.


Еще раз вернемся к письму Петра Чаадаева брату Михаилу
М. Я. Чаадаеву Кронштадт. 5 июля 1823.

«Третий день живем мы здесь с Матвеем Муравьевым и Раевским которые приехали меня провожать, ждем ветра; завтра по признакам обещают нам коряки ветра.»
П.Чаадаев


М. Я. Чаадаеву 19/31 июля. Корабль Китти, в виду Копенгагена.
«Меня провожал из Кронштадта Мат. Муравьев; он сошел с корабля почти у самой брандвахты, то есть на самой границе; он мне говорил, что провожает меня за всех моих старых друзей. Спасибо ему милому за его дружбу, я ему крайне благодарен. Нельзя не сказать, всегда старый друг лучше новых двух; из моих петербургских приятелей никто не пришел со мною и проститься; они любят не меня, а иной любит мою голову, другой - мой вид, третий душу, меня же, беднаго, из них никто не любит.»
П.Чаадаев




Чаадаева провожают заграницу:

Матвей Муравьев – Апостол, один из основателей первого тайного политического общества декабристов — «Союза спасения», член коренной управы «Союза благоденствия» и Южного общества декабристов.;

и генерал Николай Раевский, командир корпуса, ушедший в отставку.
Провожают три дня в Кронштадте!
Что они три дня обсуждают? Тайна сия останется неизвестной. Но явно обсуждали не только плохую погоду.
Непонятно что делает в Кронштадте генерал Н.Раевский?



Биограф Чаадаева, М.Жихарев, пишет, что у Чаадаева стало плохо со здоровьем. В 29 лет.

Пока констатируем факт. - Петр Чаадаев заблаговременно бежит из России до восстания декабристов.

«…тот, кто презирает мир, не думает о его исправлении.»
Петр Чаадаев


А что он собрался лечить? Никто из биографов и исследователей Чаадаева не упоминает его болезнь..
На сайте ДВВАИУ впервые вводится в научный оборот история болезни Петра Чаадаева и ее лечение заграницей.




Геморроидальный режим

М. Я. Чаадаеву 2 июля 1823. С.-Петербург.

« Еду я завтра в Кронштадт, на другой день вероятно пущусь в путь. На 20 000 взял я кредитив у Штиглица во все города света; прежде нежели увижу весь свет, проживу с полтора месяца в соседстве Гамбурга, в Куксгавене, где буду купаться в море: мне это настоятельно предписано здешним доктором Миллером - великий человек! - он мне объявил, что во мне все нервическое, и даже слабость желудочная. - Я посылаю тебе книгу о геморрое 1, не думаю чтобы ты ее уже получил; многому научишься, прочти ее со вниманием, увидишь, в чем состоит геморроидальной режим. Я воображаю себе, с каким восхищением ты увидишь, что непременно должно ходить на двор на горшок, это по немецки называется aus freyer Hand. Я не имею времени тебе дать заметить, что меня всего более в этой книге фраппировало {От франц. frapper - поражать, удивлять.} в отношении к твоему здоровью; одно только помню, водки отнюдь не пить и особенно Ерофеича, и никаких желудочных капель, все это связывает и насильственно крепит желудок. Кстати, нельзя мне не сказать тебе, любезный, что как ты ни хвастаешь своею прозорливостью насчет твоего здоровья, а я признаюсь, не встречал в тебе ни одной здравой мысли об этом предмете; прочти, сделай милость, со вниманием эту книгу - [обдумай и изучи это с большим прилежанием, чем старые газеты, если только можешь»
П.Чаадаев.



М. Я. Чаадаеву 19/31 июля. Корабль Китти, в виду Копенгагена.
«Я было позабыл спросить тебя, получил ли книгу о геморрое и письмо из Кронштадта?»
П.Чаадаев

М. Я. Чаадаеву Сентября 12/1 1823. Сомтинг
«Болезнь моя совершенно одна с твоею,( геморрой) только что нет таких сильных пальпитации {От франц. palpitation - сердцебиение.} как у тебя, потому что я не отравливаю себя водкою, как ты.»
П.Чаадаев


М. Я. Чаадаеву Сентября 12/1 1823. Сомтинг

«Я пробыл в Лондоне четыре только дня;

был в Вестминстере и влезал на Павловской собор, как водится. Самою разительною вещью в Лондоне мне показалась [его необъятность], а самою прекрасною - парки; надобно тебе знать, что все они рядом: St. James-Park, Green-Park, Hyde-Park и Kensington's-Gardens, что составляет несколько сот десятин зеленого пространства; это страх как хорошо. [Впрочем, Лондон, как мне кажется, представляет то, что есть наименее любопытного в Англии, это - столица, как и многие другие: грязь, лавки, несколько красивых улиц, вот и все. Что касается страны, то это дело другое; остроумный Симон далеко не исчерпал вопроса; и уверяю тебя, что здесь можно еще весьма многое сказать, чего не было сказано им. Что более всего поражает на первый взгляд - это, во-первых, что нет провинции, а исключительно только Лондон и его предместья; затем, что видишь такую массу народа, движущегося по стране, половина Англии в экипажах.

Я купаюсь почти каждый день, и, между нами будь сказано, не замечаю от этого какой-либо особой пользы себе, но наслаждение это большое. Надо тебе знать, что среди впечатлений, ощущений и размышлений, теснящихся в моем уме и в моей душе, ничто не может отвлечь меня от моей любви к морю.
В ту минуту, когда я пишу тебе, я проживаю в деревенском доме, в коттедже, за несколько миль от Брайтона, на расстоянии двух ружейных выстрелов от морского берега. Я плачу три гинеи в неделю (что составляет на русские деньги 70 руб. серебром) за помещение и пансион для меня и моего лакея. Сознайся, что это немного, - в особенности, если принять в соображение, что мой дом весь обвит плющем и виноградной лозою, что он стоит среди гор, и что у меня в садике - кипарисы, лавры и розовый куст, поднимающийся до самой крыши, и цветы которого раскачиваются в моем окне].»
П.Чаадаев



Лондон

M. Я. Чаадаеву 20 ноября. Лондон.
« Две недели тому назад написал я тетушке, что еду в Париж и что к тебе, мой друг, писать более не буду из Англии, вместо того простудился и остался здесь; потом, когда выздоровел, еще остался на несколько дней, чтобы видеть празднество Лорда-Мэра, и теперь все еще здесь живу, сам не знаю зачем. Решительно еду через неделю. Я доволен, что видел Англию, хотя не могу сказать чтобы хорошо разглядел сквозь туман.
Полтора месяца как я в Лондоне; все видел, что мог, но не все, что желал.»
П.Чаадаев





М. Я. Чаадаеву Париж. 1 Генваря 1824 года
«Я в Париже первые дни бегал по городу, искал по улицам воспоминаний, не могу сказать, чтобы много нашел; мне даже сначала показался Париж не так шумен, не так весел, как прежде, после я догадался, что не Париж, а я переменился. Русских здесь множество, более ста, много знакомых, я никого из них не вижу, живу как будто на Кисловке1; по улицам шататься теперь не весело, грязь страшная; ожидаю весны с нетерпением. Я живу подле Тюльерийского сада и много обещаю себе радости от его зелени и тени. Весну всю проживу здесь, а в конце мая поплетусь в Швейцарию, там пробуду лето. Вот покамест мои планы.»
П.Чаадаев



Париж
М. Я. Чаадаеву 1 апреля, н. шт. Париж.
« ….здоровье мое несравненно лучше прежнего; лекарств более не принимаю; все дело теперь состоит в одной слабости желудка; против этого одно средство, диета и правильная жизнь; когда живешь на месте, это ничего не стоит, в дороге другое дело»
П.Чаадаев


M. Я. Чаадаеву Париж. 1 августа н. шт.
«Ты радуешься, мой дорогой, что меня вылечили от гbпохондрии; была ли у меня гипохондрия или нет, не знаю, спорить об этом с тобою не стану, потому что это дело по твоей части; но скажу тебе, что извлек из своего странствия другую еще пользу, - вот какую, - уверился, что сколько по белу свету ни шатайся, а домой надобно.»
П.Чаадаев




М.И.Чаадаеву 7 августа, н. шт. Париж.

"Запоры мои все усиливаются..."

«…наконец я здоров. - Я писал к вам несколько раз, что здоровье мое поправляется; я вас обманывал: насилу жил! Лекарства, которые мне давали, все более и более меня расслабляли; и сколько я пи старался сухоедением и самым строгим режимом себя поддерживать, запоры мои все усиливались, до того, что наконец без ежедневного слабительного не мог обойтиться. Несколько времени назад захворал мой Иван; для него послал я за доктором, - он нас обоих вылечил, его от грудной боли, а меня - от запора.
Теперь могу пуститься в путь без страха; по сих пор сам не знал, как поеду. Еду завтра... Если ты еще иногда страждешь тем же, то вот тебе мое лекарство. Натощак три стакана сыворотки с унциею de sirope de violette {фиалкового сиропа.} (на все три стакана); по часу расстояния один от другого. Главное дело, не принимать никакого слабительного кроме как в самой крайней нужде.»
П.Чаадаев

И. Д. Якушкину Милан, 8 генваря

«- Кроме тетки и брата ко мне никто не пишет, а они ни об тебе, ни об ком никогда ни слова не говорят»
П.Чаадаев





Рим

Чаадаеву никто не пишет из России. Результат его поездки в Троппау к Александру I с докладом о восстании Семеновского полка.



. М. Я. Чаадаеву
Я в Риме. Слава Богу, здоров

19/7 марта.




М. Я. Чаадаеву Карлсбад. 28/16 августа.
«Я здесь живу, мой милый, третий месяц,»
П.Чаадаев


Карлсбад

М. Я. Чаадаеву 26 сентября.
«…я болен, - в постели не лежу, но голова кружится день и ночь и желудок не варит, - следствие излишнего употребления вод, а после - дурного лечения.
«…в голове у меня обнаружился рюматизм»
П.Чаадаев





M. Я. Чаадаеву 1-го генваря.
«….сижу дома, - доктора говорят, что это может быть кризис, - менаду тем бьет лихорадка и голова кружится день и ночь,»
П.Чаадаев



М. Я. Чаадаеву 25 апреля
«Болезнь моя всякий день усиливалась; к старой присовокупили доктора и здешний климат и разные другие, от которых совсем было изнемог. Уверяю тебя, что был в таком расслаблении, телесном и душевном, что точно не был в силах к вам писать.»
П.Чаадаев


M. Я. Чаадаеву

Кроме желудочной болезни, я стражду катаром; поэтому прп холодной погоде пуститься в путь не могу.
15/3 мая. Дрезден.
П.Чаадаев


Дрезден

Возвращение в Россию 1 августа 1826 года

М. Я. Чаадаеву Брест Литовск. 1 августа
« Я здесь живу, мой друг, две недели. Со мною здесь случился странный случай. Приехав сюда, был осмотрен по обыкновению на таможне, довольно строго; между прочим, взяты были у меня бумаги по обыкновению для пересмотра. По сих пор мне их не отдали. Вероятно, послали в другое место разбирать, а может быть, найдя там несколько писем от Тургенева, препроводили их куда-нибудь на рассмотрение. Как скоро получу свои бумаги назад, поеду не останавливаясь в Дмитров. Езды отсюда до вас шесть дней. Из Дрездена выехал тому полтора месяца назад 1. В Варшаве по болезни прожил две недели - теперь здоров.
В Дрездене пробыл лишнее время, за что винюсь.»
Прости, мой друг. П. Чаадаев


продолжение следует


Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать.
Петр Чаадаев

МОСКВА
«Басманный философ»



Петр Чаадаев

Поселившись в Москве, с совершенно расстроенным здоровьем, почитая свою карьеру невозвратно уничтоженною, он предался некоторого рода отчаянию. Человек света и общества по преимуществу, сделался одиноким, угрюмым нелюдимом. Уже грозили помешательство и маразм

(Жихарев)

Во время и сейчас после пересказанных мною событий и означенного мною положения Чаадаев достиг вершины своего умственного, нравственного и духовного развития и стоял на той высоте интеллектуального могущества, дальше которой уже никогда не поднимался.
Он владел четырьмя] новыми языками, из которых двумя в совершенстве.

Он познакомился с семейством Левашевых, с которым, и особенно с матерью этого семейства Катериною Гавриловно, вошел в чрезвычайно дружескую связь Оно жило в Новой Басманной,



Николай Левашов

Екатерина Левашовы

Флигель Петра Чаадаева 1833-1856гг

Муж и жена Левашевы по дружились с Чаадаевым, предложили ему жить у них в доме и для этого на своем дворе определили особенный, весьма приличный флигель. Чаадаев поместился во флигеле, или. как он его называл, — впрочем, только по-французски, — в павильоне, — а потом, когда, по кончине Катерины Гавриловны Левашевой, ее муж окончательно из Москвы отбыл и дом был продан, то и при новом хозяине Чаадаев остался на старой квартире до самой смерти. Эта-то квартира сделалась известною целой Москве. Кто и кто в ней не перебывал? По ней Чаадаев получил прозвание «басманного философа», которым даже и в далеком Париже звали его между собою там друг с другом встречавшиеся русские.

Чаадаев принялся работать. Избранная им форма была несколько устарелая форма писем к какой ни попало женщин. Появились довольно длинные отрывки, которые он стал прочитывать и давать прочитывать,