Финиширую про Любочку:

О  ЖЕНСКОМ  КОВАРСТВЕ

 Время лечит всё и раны, и травмы, и даже  контузии. Прошло  чуть больше года моей учёбы в военном училище,  и я из абсолютно зелёного первокурсника превратился в «матёрого курсанта» второкурсника своей  легендарной одиннадцатой  роты  ДВВАИУ.  А жизнь такого «матёрого курсанта» - это сплошные интриги и  хитросплетения ежедневных романов, новых встреч и расставаний с женщинами. Как-то однажды вечером меня вызывают звонком на Центральный КПП  училища и сообщают, что ко мне на встречу пришла девушка. Не знаю ещё  кто это, но уже «лечу туда  на крыльях любви».  Прилетаю... 
О – ба - на!  Мама, дорогая! Люба! Я - в полном смятении!  Любочка берёт инициативу буквально в свои руки, обнимает меня этими руками и, почти как в известной песне у Успенской (тоже Любы!): 
«Целует меня в губоньки!» 
У меня  тогда и «дар речи с мовой»  напрочь отняло... 
Как? Опять? А она суетливо рассказывает, мне и рассказывает, о том, как неудачно вышла замуж за выпускника нашего училища, и что это было её роковой ошибкой, потому что  он (как это обычно в таких случаях  всегда бывает) оказался полным ничтожеством и совершенно не тем человеком, который ей нужен, но теперь  она свободна и отныне вся, вся, вся моя! И что теперь мы, наконец, будем счастливы вдвоём, проживём долгую совместную жизнь и умрём вместе в один  день (это,  наверное, или в авиакатастрофу  вдвоём попасть, или водкой «палёной» тоже вместе отравиться!)  Жизнь меня за прошедший год кое-чему научила и я уже, как насквозь циничный и прожжёный  ловелас  поручик Ржевский, подумал: «А почему бы и нет?» 
В общем, согласился я с тем, что теперь она будет «вся, вся, вся  моя»  и принял  предложение руки, сердца и некоторых других частей её прекрасного тела. И снова закрутилось...  
Правда всё, по-прежнему, было платонически! Условий для встреч никаких, она старалась и искала варианты, но как-то  категорически не «вытанцовывалось» и не складывалось это  наше с ней  запретно-заветно-вожделенное!  
Через  месяц  таких наших встреч, после которых у меня всё время сильно болел низ живота, и  учёба со службой в голову вообще никак не лезли, наконец, появился «свет в конце тоннеля»! Её родители с братом собрались ехать на какой-то семейный праздник, чью-то годовщину, в соседний город Резекне. Пройти это мероприятие должно было с  их ночёвкой у «тамошних» родственников. Уж и не помню сегодня, под каким благовидным предлогом туда не собиралась ехать Любаша, но почти за неделю  до этого времени «Ч» мы с ней «всё про всё» спланировали. Я, в субботу, иду в увольнение и сразу же еду к ней, времени у нас до вечера будет «вагон и маленькая тележка», хватит даже на то, чтобы «поиграть в лото»! И в воскресение, с самого утра, я снова бегу к ней, потому как её родные должны были вернуться только «глубоко» после обеда. Я почти  всю эту неделю не ходил, а «летал»,  улыбаясь своим тайным мыслям-желаниям. Тут, конечно же, нужно признать, что мысли у меня уже были  далеко не такие, как на момент начала нашего с  Любой  знакомства,  они со временем стали такими же, как у печально известного и уже упомянутого «выше» поручика Ржевского, а именно - грязными, как исподнее шахтёра после рабочей смены в забое. 
Наконец, наступила долгожданная суббота... 
Я в каких-то  нелепых брюках-дудочках (хрен на них, на мои запрещённые командирами «клеша», лишь бы скорей отпустили в город!) иду на построение увольняемых, потом добросовестно  устраняю все указанные мне «замеченные недостатки». Наизусть отвечаю  взводнику обязанности военнослужащего перед построением и другие важнейшие статьи уставов, в  общем, через сорок минут экзекуции, был почти благополучно отпущен отцами-командирами навстречу  своей «любви  и сопутствующему удовольствию при познании тайны мироздания!» 
Мой друг Сергей Скуратов в тот день тоже «увольнялся» и позвал меня  пойти в гости к  нашему общему земляку - знакомому офицеру  из  Копитнари. Володя Демченко служил на втором оружейном факультете завлабом, и мы с Серёгой с ним дружески приятельствовали.  Пару раз мы уже были в гостях у него дома, немного выпивали-застольничали, вспоминая  жизнь в нашем гарнизоне в Грузии. Жена у Володи была очень добрая, хлебосольная и красивая. 
(Томочка, привет! Знаю, что. ты прочитаешь это, поэтому кланяюсь тебе и целую руку! Дай Бог Вам с Володей здоровья и счастья  на долгие годы! Обнимаю Вас!).
Жалела она нас, ещё не выросших мальчишек и кормила-угощала, почти как родная мама. А что тогда нам, бедным и вечноголодным  курсантам ещё было нужно? В другой раз я бы конечно пошёл к ним в гости даже  не раздумывая, но ведь у меня сегодня было ТАКОЕ  запланировано! Разве застолье (даже самое замечательное!) сравнится с ЭТИМ?  Как же медленно тогда шёл городской трамвайчик, какими  долгими казались его остановки и даже «закрывание-открывание»  дверей, словно время застыло и остановилось. Но ведь абсолютно всё в этой жизни имеет начало,  и всё имеет конец…
На мой нетерпеливый звонок  дверь  Любашиной квартиры открыл абсолютно голый, пьяный мужик и тут же же заехал кулаком мне в «табло»! Я сразу залился кровью из разбитого носа и уже никак не контролировал дальнейшую ситуацию. А мужик продолжал меня люто «метелить», Люба, при этом, висела у него на руках и истошно кричала: «Это не он, это не он!» «Значит, будет ещё кто-то третий и мне надо срочно линять!» – пронеслось у меня в голове.
Любаша  как будто прочитала мои мысли и подтвердила их: «Беги, беги, а то он тебя убьёт!!!»  
Ушёл-убежал я тогда по-английски - не прощаясь, но мысленно пообещав этой парочке вернуться и разобраться с ними обоими, причём с каждым поодиночке! Особенно с ней, именно с ней я хотел разобраться  в самой грубой и изощрённой (и даже извращённой!?) форме! Я выскочил на улицу, отбежал немного от дома и долго оттирал лицо снегом, умываясь при этом талой водой из лужи. Потом  немного пришёл в себя и решил им немедленно отомстить, «свистнув» на помощь Скурата и Володю, которые «бражничали» в том же микрорайоне, совсем неподалёку.  Когда Скурат с Володей  увидели мой разбитый  и синюшно-опухший «фэйс», то обстановка «праздника» сразу  из-за накрытого стола улетучилась.
На мои пламенные призывы помочь мне и пойти разобраться, Володя благоразумно налил мне целый стакан чего-то очень крепкого и я, выпив это, сразу слегка успокоился, тщательно закусывая. Весь последующий вечер он «демпфировал» эти мои рецидивы отомстить той же процедурой. Выйти из-за стола, в конце вечера, я уже самостоятельно не смог. Володя с Серёгой  взяли меня как на коммунистическом субботнике, «ленинским бревном» и потащили... Владимир  добросовестно проводил-донёс меня до самого  такси, посадил  в машину и призвал нас  со Скуратычем обязательно «прорваться», причём, во что бы то ни стало! И мы прорвались…
В казарме всё прошло незамеченным, благо кто-то меня  уже «обошёл на повороте», пришёл из увольнения с устойчивым запахом-лепестком и попался  командирам. После того случая  мы с  Любой больше не виделись никогда, меня как-то абсолютно не тянуло встречаться с ней.  Вот такая вот грустная история о женском коварстве и вероломстве…
Сергей Скуратов потом узнал от наших общих знакомых (Даугавпилс ведь очень  маленький город?) что, таких как я, у Любы был целый пасьянс, а в тот вечер мы случайно (карты неправильно легли, или звёзды не так тогда сошлись?!) пересеклись с её условно-досрочно освободившимся  из тюрьмы  кандидатом в женихи. Тот, сильно усугубив на воле водки, неожиданно заявился к ней и сразу же устроил  сцену ревности. Не доверял, наверное, ей, глупый ревнивец? Думаю, можно сказать, что я ещё очень легко отделался!  А мог бы и жениться! 😊
Долго я потом не верил  абсолютно всем женщинам и мстил им, мстил, мстил! 
Теперь, с возрастом, наконец, отпустило и я им  верю…
«Люба, Любонька! Целую тебя в губоньки! За то, что ты поёшь как соловей!»

О ЧУДОДЕЙСТВЕННОМ ВЛИЯНИИ КРЕПКОГО УЗБЕКСКОГО СЛОВА

Эта история произошла, когда мы, курсанты-третьекурсники заступили в наряд по столовой. Шёл мелкий осенний дождь, под каплями которого мы, несколько курсантов 161 классного отделения, шаркающей походкой брели к овощехранилищу. Была поставлена задача наполнить картошкой около 40-ка железных ящиков, загрузить их на автомашину и отправить в столовую. Старшим у нас был младший сержант Серёга Подобный.

Не очень-то спеша, мы наполняли продолговатые железные ящики и выносили их из овощехранилища, расположенного внутри крепостного вала на площадку перед ним. Перекуривали, рассказывали анекдоты. И, конечно же устали выбирать обсыпанную известью картошку из огромных деревянных клетей, загружать в длинные железные ящики и вытаскивать их наружу.
А ожидаемой машины всё не было.

За шумом дождя мы не услышали, как к овощехранилищу подъехал ЗиЛ–130. Отвлечённые перекуром и разговорами, не сразу усекли мы и того, что наши ящики кто-то уже грузит на автомашину. А когда выглянули - нашему возмущению не было предела: какие-то четверо солдат-узбеков грузили наш труд на свою машину.

Только наше возмущение начало разгораться в полную силу, как Подобный его решительно остановил. Подойдя к узбекам, он сказал им какую-то короткую фразу по-узбекски, после чего их рожи скривило так, будто-бы церебральный паралич преследовал их с самого рождения. Они были не просто потрясены сказанным, они были в состоянии неописуемого ужаса! Их, доселе раскосые глаза, приобрели европейские черты, округлившись до размера советской пятикопеечной монеты. Трясущимися от страха руками, ничего не говоря в ответ, солдаты –узбеки сняли с машины все наши ящики и отошли в сторону, оставаясь стоять вне казематного свода овощехранилища под моросящим осенним дождём.

А Подобный, весь какой-то взбудораженный, расхаживал взад-вперёд….
Естественно, мы тут же поинтересовались у Серёги, что он им такого страшного сказал, на что получили резкий и весьма лаконичный ответ: «Они знают, что я им сказал!»

Надо отметить, что Сергей вырос в Ташкенте и узбекский язык и, видимо, его малораспространённые ненормативные словосочетания знал досконально.
Но до сих пор история умалчивает о содержании фразы, от которой затрепетали узбеки.

Если бы в это время рядом был наш одногруппник Рахим Эрханов, бабушка которого проживала в Бухаре, то он возможно развеял наши предположения. Но Рахима поблизости не было, а Серёга Подобный так ничего и не пояснил.

В 2006 году на встрече выпускников 13 и 14 рот в Барановичах я спросил его об этом случае, так как никогда после не наблюдал такого чудодейственного и моментального влияния короткой фразы на нескольких человек одновременно. Серёга сказал, что не помнит, хотя я думаю, что он всё-таки передо мной схитрил. Перекошенные ужасом азиатские лица до сих пор стоят перед моими глазами…..

Ещё горячий рассказ, только сегодня утром «испичил», как говорил мой сын в детстве про блины…

    ПОЮ ТЕБЕ, О ГИМЕНЕЙ…

Помните, что во времена нашей молодости  Советский Союз был страной перманентных свадеб, и практически невозможных разводов. Это сегодня каждый второй брак скоропостижно заканчивается разводом,  а  в эпоху Брежнева это считалось самым  невероятным грехопадением советского человека. Для того чтобы разойтись, супругам приходилось сначала «попотеть и пуд соли съесть вместе». Хуже факта развода в биографии тогда была, наверное,  только «утеря партбилета», что   вообще приравнивалось почти к смерти. Злые языки говорили, что в Голливуде даже задумывали снять «фильм ужасов»  с одноимённым названием - «Утеря партбилета КПСС»!  Уверен, что такое кино можно было бы успешно показывать, как в номинации «фильмов ужасов», так  и у  скандального эротомана Тинто Брасса в «фильмах для очень взрослых». 
С тех  пор, как после  войны в СССР  ввели налог на бездетность («плата за яйца» - в народе) в размере целых 6% от зарплаты, то  почти  каждый мужчина  стремился оптимизировать этот налоговый гнёт женитьбой...
На человека без штампа о браке в паспорте вообще смотрели как на шпиона, а  любовь без обязательств тогда можно было получить, наверное, только на строительстве БАМа, или на освоении  целины. 
А ведь молодёжи всегда хотелось быстрой и яркой любви без особых условий. Правда  они, молодые, как им и положено, всё равно гуляли и любили  тогда много, плотно и часто! Как я уже написал, выйти из семейных уз и развестись было непросто. Органы комсомола и партии  и даже начальство на работе деятельно принимало участие в судьбе семьи, практически залезая в её постель. 
Отец, помню, рассказывал буквально анекдотичный случай, когда одна очень простоватая жена офицера пожаловалась уж и не знаю какому «политрабочему» на то, что её благоверный не выполняет свой супружеский долг. Замполит был явно не «семи пядей»  во лбу, поэтому  вызвал офицера на «проработку». Тот «в ахуе» от вероломности и подлянки своей «половины», вынесшей такое на общий пересуд, начинает оправдываться, что он совсем слаб мужским здоровьем и просто не может удовлетворить аппетиты жены. Ответ «политрабочего» был эпохальным:
«Работайте над собой, товарищ старший лейтенант! Вы же коммунист!»
Этот бедолага «накатал» в отместку на жену такую исковую «телегу»:
«Я офицер-интеллигент, вращаюсь в очень культурном обществе. А моя жена работает поварихой. Она не только никакую художественную литературу не читает, но даже газеты читает очень редко.  Моя жена не умеет играть на музыкальных инструментах, понятия не имеет о спорте и вообще не интересуется искусством. Спать с ней не хочу и не буду, так как мне с ней неинтересно! Мне  даже стыдно  за неё перед  своими товарищами. Прошу  суд расторгнуть наш брак.»  Вот уж действительно то, что причиной любого РАЗВОДА  является  БРАК …

Борис Дедолко пишет:
«… Как я уже написал, выйти из семейных уз и развестись было непросто. Органы комсомола и партии и даже начальство на работе деятельно принимало участие в судьбе семьи, практически залезая в её постель.» (с)

Боря, ты даже представить не можешь, что значило в Конторе Глубокого Бурения развестись со своей женой! Это ставило крест на всём. На карьере, на отношении к себе со стороны сослуживцев. Во мгновение ока ты становился изгоем, предателем «светлого будущего» и вообще – никем. Таковы были дебильные правила. Но главное даже не в этом! В твою постель пытались залезть кадровики, настоятельно требуя описать в подробностях причину развода. Ни нотариально заверенное решение суда ( в случае, если от совместного брака были дети), ни копия решения ЗАГС ( если детей не было), на крючкотворов влияния не имело – хотели подробностей. И, желательно, «смачных». И собственноручных, на бумаге, в виде объяснительной.

Уж не знаю, были ли из них извращенцы, полагавшие что во время прочтения объяснения незадачливого и наивного опера они сумеют мастурбировать под крышкой стола, но я столкнулся именно с этим.
В 1987 году я развеялся. Приехал в отпуск, занёс заявление в ЗАГС и целый отпуск работал помощником каменщика, воздвигая второй этаж отцовой дачи. Уж как не хотелось, но с женой не встречался. Уж слишком много накопилось обид ( в основном –безосновательных) зачастую , уж слишком много я надумал на неё напраслины. Суд принял решение о разводе, учитывая непродолжительный отпуск офицера.

Вернулся отпуска в ЗабВо и тут началось.
Клерки-кадровики с пеной у рта требовали объяснение. Письменное, во всех подробностях Но мой мудрый шеф Игорь Александрович сказал: « Ты им копию решения суда предоставил? А раз предоставил, то пусть окружные кадровики сгрызут свои зубы хоть до дёсен. Больше ты им ничего пояснять не обязан. Пусть читают Конституцию СССР.»

И таки отстали
.
А через год и супруга и я поняли свои ошибки, повторно зарегистрировав ранее расторгнутый брак. Живём до сих пор во взаимном понимании и любви. А первые годы после глупой годичной разлуки были самыми счастливыми годами моей семейной жизни.

Ковалёв Сергей пишет:

А через год и супруга и я поняли свои ошибки, повторно зарегистрировав ранее расторгнутый брак... 

А еще через несколько лет изменилась страна, изменились нормы морали, и развод супругов перестал быть "святотатством" для общественного мнения... Сейчас, спустя еще три десятка лет, для молодых развестись - как раз плюнуть (очередная крайность)..
Но чтоб повторно сойтись, про такое слышал редко. Наверное, в таком случае чувства проходят настоящую проверку...
 

Сергей Ковалёв писал:
—————————————————-
Боря, ты даже представить не можешь, что значило в Конторе Глубокого Бурения развестись со своей женой! Это ставило крест на всём. На карьере, на отношении к себе со стороны сослуживцев. Во мгновение ока ты становился изгоем, предателем «светлого будущего» и вообще – никем. 
—————————————————-
И снова почти  всё «в ноль», Серёж, в наших с тобой судьбах! Поступив в Академию в 1987 году, я до начала  занятий почти месяц  помогал отцу строить дачу. А в конце первого курса я встретил  женщину ради которой мог бросить всё! Военная Приёмка, конечно не твоя Контора Глубинного Бурения, но разводы тоже напрочь не приветствовали. На моей памяти одного майора возили в Управу на Фрунзенскую набережную на беседу к начальству по поводу его развода. А я ещё и в Академию (Радиотехническую!) поступил и учился там. Всё должно было полететь в «тартарары», но я выбрал карьеру…
Правители наши, правда, не оценили этот мой жест и похерили  всё что я запланировал! Ну, и хрен на них (Гореть им в аду!) !  Будем жить! 😊
А это рассказ про тот период. Ничего не придумал…

         РАДУГА

Утром прошёл дождь, я проснулся от его шума и выглянул в окно на улицу. Сквозь тучи и листву проглядывало робкое раннее солнышко, играя в лужах своими лучами. А на всё небо, воротами рая, красовалась огромная радуга. Я, невольно, залюбовался этим зрелищем, подумав, что и дождь, и радуга - хорошие приметы. И, наверное, я не такой уж и безнадёжный, раз там «НАВЕРХУ»  мне решили дать ещё один счастливый шанс. За этой светлой мыслью на меня тихо навалился и нудно  стал прессовать наш извечный славянский вопрос: «Что делать? Как быть?»… дальше. Чувство вины перед женой, годовалой дочерью и маленьким сыном сдавило до боли в висках и я, хорошо зная свою природную совестливость, понял, что это надолго, если не насовсем. В моей тогдашней жизни хватало любовных приключений, но все  они были на уровне интрижки «Привет - Пока». А тут совсем другое, тут всё серьёзно и мне необходимо принимать какое-то решение. А делать это - ой как  не хочется,  потому что страшно!  Спрятаться бы в раковину как моллюск и не вылезать оттуда пока всё не разрулится само собой. Но ведь так не бывает!  
- «Котёночек, всё будет хорошо!»
- вдруг услышал я Верин голос и вздрогнул. Но не от испуга, а от того, что она читает мои мысли. Я повернулся к ней, Верочка  лежала и смотрела на меня.                                                                                                       - Откуда ты знаешь, о чём я думаю?                                                                                                             - А о чём ты ещё можешь думать в нашей с тобой ситуации?                                                                        Я  промолчал, согласившись, а она продолжила: 
«Восемьдесят процентов проблем решаются сами собой, двадцать процентов не решаются совсем, так что давай не будем торопиться. Мы живём один раз и об этом всегда надо помнить. Ошибёмся и уже никогда не сможем исправить эту ошибку!»
 Она не только читала мои мысли, она и говорила моими словами, а думала моими категориями. Мы с ней  часто  ловили себя на том, что стоит мне о чём-то подумать, а Верочка в тот же миг начинает об этом говорить и наоборот. Это был удивительный феномен, а Вера объясняла его тем, что просто мы… половинки одного целого с общим биополем. Я даже шутливо звал её «АФУша моя» (производная от Антенно-Фидерного Устройства). Академия  у меня была радиотехническая, отсюда и такие специальные термины.   В её логике о том, что мы не имеем права на ошибку, было и железо, и бетон, поэтому грустные мысли были на время отброшены и мы засуетились по своим утренним делам.                                                                                                                       Вера быстро приготовила завтрак, и я с удивлением узнал, что она из ничего может устроить не только скандал и причёску, но и витаминный салат «Мечта импотента». А ещё она умеет классно жарить картошку с луком и яичницу. Просто наваждение какое-то и дежавю, но это всегда было моё любимое блюдо!  Белорус, потому что  я, однако! На вопрос, откуда она это знает, Вера многозначительно ответила: «Тайна секса!» и рассмеявшись своими фирменными колокольчиками в голосе  пошутила: «Ты ко мне по-человечески…, и я к тебе по-человечески!»  А на мои объятия и поцелуй со значением добавила: «Ну-ну, раскатал губёшки свои мокрые и сладкие!» Но ни в чём не отказала…   Было воскресенье и впереди у нас предстояли  ещё целый день с ночью. Точнее с половиной ночи, потому что у меня на следующий день были занятия, а чтобы переодеться в форму и успеть на утреннее построение в академии нужно было «выдвигаться» глубокой  ночью. Вот ведь какое золотое  время было, когда издеваешься над собой и своими органами возлияниями и другими экстремальными нагрузками как хочешь, но всё работает как часы. Сегодня, наверное, просто бы сразу умер от такого беспредела!?   Верочка была счастливой обладательницей диковинной, по тем временам вещи - импортного кассетного аудиоплеера, укомплектованного маленькими, почти игрушечными звуковыми колоночками. Когда я услышал из этих самых  колоночек свою любимую песню «всех времён и народов» группы Fancy «Flames of Love» (Пламя любви), то сам не знаю почему, сказал ей (она как-то потом, смеясь, это моё объяснение  в любви назвала признанием-сомнением):                                                                                                                    - Вер! Мне кажется, что я тебя люблю!                                                                                                          - Я тоже! - ответила она полушёпотом…                                                                                       Действительно, это было довольно странное объяснение в любви. Но, наверное,  только с позиции сегодняшнего дня, а тогда нам с ней слова были не нужны. Мы уже чувствовали и знали друг про друга всё, всё, всё…
Flames of love, flames of love!                                                                                                                         I’m drowning in the sea of love                                                                                                                      And enough is never enough!                                                                                                                                ( Пламя любви, пламя любви!                                                                                   Я утопаю в море любви                                                                                                                                      И достаточное – недостижимо!)...                                                                                                                                           Моя тогдашняя семейная жизнь была грустно своеобразной. Жена никогда не спрашивала, люблю ли я её, а если и люблю, то насколько сильно?  Это были не её категории. «Кто много болтает, тот много обманывает» - почему-то считала она и часто мне это повторяла, осуждая мою природную многословность. А ещё, на этапе подготовки в академию, она была категорически против моего поступления туда, мотивируя это тем, что я, «выскочив наверх», сразу же её брошу. Ничего не хочу говорить о ней плохого, ведь в разводе всегда виноваты двое, но наши отношения постепенно  сошли «на нет» и приняли очень грустную форму «Где получка? Немедленно наведи  порядок у себя на полке в шкафу!». 
А ведь так жить, ни в коем случае, нельзя! «Стерпится — слюбится», это скорее утешение. Ведь все пословицы гораздо чаще утешительные, чем мудрые. Наверное, потому, что их обычно придумывали неудачники.                                                                                       Сегодня я точно знаю, что если семейная жизнь у человека не складывается и идёт от мелких неудач к более серьёзным и крупным, с полным непониманием друг друга и нежеланием прощать даже в мелочах, то остаётся единственное - переломить судьбу каким-нибудь этаким отчаянно-грандиозным поступком. Правда, результата от этого поступка может быть два:                                                                                           - судьба действительно переломится.                                                                                                             - или она с огромной силой добавит тебе по «башке»  другими проблемами.                                                     Я именно об этом  тогда думал. С одной стороны хотелось, чтобы рядом был близкий и любимый человек, который будет помогать всегда и во всём. А с другой - было страшно что-то предпринимать и менять, ведь жизнь худо-бедно отлажена, у других вон она  и того хуже! Да и карьерист я был тот ещё, «записной», поэтому, понимал, что  развод мог сильно навредить «громадью моих планов». Ведь «облико морале» для члена КПСС всегда было приоритетной темой и семейный развод обязательно сразу же обсуждался (осуждался?)  на партийном собрании! Абсурд! Но - было!                                                                                                       В общем, всё складывалось непросто и трусливо (с  моей стороны), а мужику по жизни нужна уверенность в себе, я бы даже сказал, что зачастую -  уверенность с элементами хорошего нахальства.  Веру я, конечно же, в свои мысли не посвящал, но она всё понимала, ведь  у неё самой была схожая ситуация, когда нужно принимать решение. Кстати, похожесть ситуаций была даже в том, что у неё на кону  тоже стояла карьера.  Её муж был не последний человек в их кинематографическом  мире и, по признанию Веры, изначально сильно повлиял на её успехи. Такая вот,  муза трагедии Мельпомена и над ней тогда обозначилась и повисла…                                                             Мы выбрались  в город, немного побродили по улицам и посидели в кафе на Сумской. Кафешка была особенная. Туда, в перерывах между занятиями, мы с друзьями бегали  из академии пить кофе по - турецки. Ирина, тамошняя барменша, замечательно  готовила его в турках на горячем песке.  Да и сама она, как говорят на Украине, была «дебела» и чрезвычайно хороша собой. Правда, любовались мы её формами сугубо на расстоянии, потому как все заигрывания и наши невинные шутки она пресекала на корню. Я поначалу попытался  было флиртовать с ней, но очень быстро прекратил попытки, потому как в этом  тонком деле всё и всегда должно быть только «по взаимному согласию и симпатии». Но, когда мы с Верой  зашли в кафе, то сразу стало понятно, как сильно этот вопрос мною был недоработан. Ирина посмотрела на Веру как «Ленин на буржуазию», сухо кивнула мне  и с каменным лицом приняла заказ. Вдобавок эта высоконравственная девушка ещё и пластинку с песней Добрынина поставила со смыслом:                                                                      
«Мы любовники с тобой, и виновны мы,
Как ни больно о том говорить.
Но ведь, горькое слово - любовники
От медового слова - Любить!»
  Вера сразу всё поняла и смеясь шёпотом спросила: «Ты меня сюда специально привёл, хвастунишка? Чтобы показать и похвастаться?». Мы выпили кофе, и я предложил сходить в кино, было интересно мнение «профи»  и её комментарии «кухни и изнанки» около экранной жизни.
Денег у нас (точнее у меня) оставалось совсем «не густо», только на кино.  Продолжать тратить  чужие - уже душила «амфибиотропная асфиксия», или проще жаба, потому начинался отпуск и нужно было рассчитаться с набежавшими долгами. Мы пошли на фильм там же на Сумской, в небольшой кинотеатр «Люкс». Смотрели «Окно спальни» со Стивом Гуттенбергом в главной роли. Голливудский кинематограф только-только начинал своё победоносное шествие по нашим городам и весям, поэтому в зале был полный аншлаг. Мне фильм понравился, но только динамикой, психологическим напряжением и неожиданной развязкой. Смутило то, что герой Стива, Ламберт, спит с чужой женой. Как-то очень уж навязчиво муссировалась в тот день вокруг нас тема любовников. После кинофильма, в его обсуждении, Верочка буквально потрясла меня своим видением и аналитическим раскладом «по полочкам» этой, по большому счёту, простенькой американской «кинушки». Она действительно была (и есть, Слава Богу!) очень умна и талантлива… даже в критике. Ведь человек если талантлив, то обычно талантлив во всём! Но это и вызывало у меня тогда уныние, потому что для неё и её таланта нужна была Москва, или, в крайнем случае, Питер, ведь только там она могла по-настоящему самореализоваться. Задумай я «переломить судьбу», то что бы мог ей предложить? В лучшем случае какой-нибудь провинциальный ТЮЗ с ролями зайцев, снежинок, белочек и Бабы Яги, а в худшем – драматический кружок в захолустной гарнизонной школе. Конечно же, Вере этого было бы ничтожно мало. А как же любовь, спросите Вы? А может это и не любовь вовсе? Может, «просто встретились два одиночества?»
 Но ведь так говорят когда  бесконечно одинокие  люди, уставшие от своей невостребованности,  встретили  (подобрали?)  такого же никому ненужного человека! Ни я, ни тем более Вера не страдали от недостатка внимания к себе  до нашей  встречи. Тут другое - просто у неё и у меня никогда рядом не было родственной души! А это, оказывается, очень важная часть конструкции, которая называется любовь. И как бы ты себя не убеждал, живя с чужим  по духу  человеком, аргументами типа  «Зато готовит хорошо!», или  даже - «Она у меня  красивая!», но если нет единения душ, их любящего взаимопроникновения друг в друга, то рано или поздно - «пиши пропало» и всё равно придётся расставаться! Конечно же, если ты честен и искренен!  То, что мы с Верочкой назвали любовью, таковою, конечно же, и являлось, но только в самой её стремительной и редкой форме - «любовного удара», когда два человека  внезапно ощущают необъяснимое родство и сразу  становятся  смыслом жизни друг  для  друга.  А так как люди мы были уже взрослые и думающие, то признались в этом (самим себе в первую очередь, а потом уже и друг другу!)  на второй день.
Под конец  дня, вернувшись  на квартиру, мы немного  загрустили от предчувствия  близкого расставания, и мудрая  Верочка правильно рассудила, что затягивать прощание за полночь не нужно. Тем более у неё назавтра было запланировано много работы. Я собрался, а мне для этого нужно было только «подпоясаться» и мы стали прощаться. Уйти я не мог долго, за эти два дня произошла такая сильная «диффузия наших душ», что пришлось почти силой рвать их «по-живому» и уходить со ссадиной. Но, даже выйдя на улицу, я ушёл не сразу, а остановился, и  глядя на её окна, загадал - если выглянет, то любит! Она  выглянула и помахала мне рукой!!!