ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

 Как я уже начал писать выше «всё хорошее когда-то заканчивается, и всё грустное когда-то начинается»! У нас с Малгосей почти заканчивалась наша «светлая» полоса, но мы пока смеялись, говорили, а если обсуждали что-то  очень личное, то шептались. Мы, как говорится, уже  кожей  чувствовали, что  стали за это время частью друг друга. А эта сказочная ночь, казалось, никогда не закончится.  Огонь страсти, в глазах Госи  не угасал ни на миг. Обретённая  через много лет после знакомства  любовь была не просто физической, она «накрывала»  все грани нашего существования.  Спасибо  судьбе за каждый тот миг, проведённый  вместе с Госькой... Я смотрел на неё, любовался и с грустью думал о нашем предстоящем расставании. Малгося, словно читая  мысли, решила поддержать меня и прошептала: «Болек! Коханый, давай не будем думать о том, что будет завтра! Почему мы не можем  жить просто «сейчас», не заглядывая в будущее? Давай  будем счастливы сегодня!» - сказала она, как будто повторяя мои мысли. Я полностью понимал, как она права. Быть вместе, любить «здесь и сейчас» - ведь это, по определению, главное.  А все неопределённости и переживания о будущем, которое нас ждёт  впереди, перед  понятием «Здесь и Сейчас» -  абсолютно  неуместны.
«Да, Гось! Ты абсолютно права! Давай просто наслаждаться нашим счастьем сейчас!» - ответил  я, крепко прижав её к себе. Она улыбнулась и поцеловала меня, подтвердив тем самым, что между нами не  просто физическая связь и наслаждение от неё, а  настоящая любовь, основанная на подсознательном доверии и понимании. Это понимание, наверное, «выработалось» как раз  за те двадцать с лишним лет, на которые мы с Госькой «потерялись»!
Утром, абсолютно невыспавшиеся, еле-еле  успев к началу рабочего дня, мы примчались в офис её фирмы. Подготовленные нами документы сразу «ушли» на рассмотрение и утверждение руководству, ну а Госька «нырнула» в ежедневную рутину своей работы. У меня из командировочных  вопросов осталась только одна встреча с представителем их ВВС. И я стал решать этот «крайний» вопрос своего задания на  командировку. Работа ведь, «пуще неволи», когда  греховные желания – неволят нас сильнее рабочего «рабства»! А время - это самое ценное, что у нас есть. Закончив  дела, я сразу помчался  в кабинет к Гоське. Рядом никого не было, поэтому я приобнял её и чисто платонически  ласково поцеловал  в щёку. Мы  потом  ещё наедине слегка  «полюбезничали» и перекинулись парой фраз о наших планах на вечер и моём завтрашнем отъезде. Решили никуда не ходить, а провести наш прощальный вечер без «помпы», келейно и только вдвоём. Потому как провожать на вокзал (понятное дело почему) Малгося меня не будет. Кстати, мы так никому и не раскрыли тайны своего знакомства и чудесной встречи через много лет спустя. Зачем? Госька, рассказывала, что ежедневно сталкивается с таким количеством  грязных, «подковёрных»  интриг, что просто  «мама дорогая»! Поэтому она справедливо считала, что «чуйность завше лепш ниж ниострожность» (бдительность всегда лучше беспечности). Абсолютно ведь наш  подход – «Лучше перебдеть, чем недобдеть!» Но, согласитесь, что русский язык, конечно же, богаче и острее унылого польского, и всегда (или почти всегда) балансирует на грани цензурных слов. Кстати, эта наша с Малгосей «потаённая тайна» помогла  мне впоследствии в одном из вопросов. Но об этом чуть позже...

      ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

Из офиса, после работы, мы  с Госей  опять  «выдвинулись» ко мне в гостиницу. Правда, уже с абсолютно другим  настроением, потому что завтра я уезжал. Вынужденная разлука влюбленных в жизни, конечно же, не редкость. В ход привычных событий могут вмешиваться различные  обстоятельства, которые невозможно преодолеть без расставания. И это необязательно временное явление, как, например, отъезд на учёбу в другой город, у молодых людей, или длительная командировка за границу у востребованных «спецов». Ещё обычным делом сегодня стал вахтовый способ работы, чаще у мужчин, которые уезжают «далеко и надолго», чтобы заработать. У нас с Госей предстояла вообще географическая разлука с выездом и пребыванием хоть и в соседних, но очень разных странах. Ничего сделать и исправить мы, увы, не могли. Как там у классика? «Времена не выбирают, в них живут и умирают…»  Так и мы с Малгожатой, не имея возможности ничего изменить, никаких иллюзий не питали и готовились к расставанию, как к серьёзнейшему испытанию. Нам важно было выстроить  общение на расстоянии таким образом, чтобы  общаться и быть  на связи. Мы понимали, что это не просто общение, а  взаимный  обмен эмоциями, без которого невозможна чувственная связь  любящих людей, заботящихся друг о друге и создающих общее пространство жизни. Единственной возможностью поддерживать связь в те времена, чтобы спастись от одиночества и разлуки была телефонная связь с «космическими» (для меня) расценками (удивительно, но как  мы жили тогда без возможности позвонить в любую секунду?), и письма с периодичностью их движения в Польшу - раз в месяц. Перспективы, надо признать, были очень грустные. Как в такой ситуации сохранять чувства и поддерживать партнера на расстоянии? Можно ли выстроить крепкие отношения, когда ваше близкое общение прерывается долгой разлукой? Не буду описывать как мы с Госькой «рвали» друг от друга наши души, думаю, что Вам и так всё понятно. Не буду снова уныло «нудить», повторяясь.
В тот наш прощальный вечер мы вообще почти не говорили. Прощание было болезненным, и мы оба чувствовали себя абсолютно «не в своей тарелке».        Всё было предельно ясно. Мы с Малгосей прощались глазами и мыслями, а вслух  говорили о другом...
Я смотрел в её ставшие родными изумрудные глаза, и понимал, что, скорее всего мы расстаёмся навсегда. Понимал, что человек, с которым  было так тепло и уютно, уходит от меня. Потому что эта женщина, у которой я уже знал  каждую родинку на спине, и каждую интонацию  её голоса - завтра навсегда останется в Варшаве, а я уеду в Минск. А сегодня мы можем попрощаться и больше никогда не увидеться! «Господи! Сделай так, чтобы этого не произошло!» - думал я тогда.
В её взгляде тоже не было надежды, что это  не навсегда, что между нами уже существует невидимая  связь, которая крепче любой физической, что мы всё сумеем и преодолеем. Она улыбалась, но в её улыбке было уже больше печали, чем радости.
«Мы обязательно встретимся. Я очень скоро приеду к тебе!» - пообещала  она, но эти слова не развеяли тревогу прощания. Наше с Госькой время уходило как песок сквозь пальцы…
Перед выходом мы крепко обнялись. «Я тебя люблю! Береги себя!», - шепнул я и она  кивнула со слезами на глазах. Я уехал и  больше мы с Госькой  не общались и вообще ничего друг о друге не знали.  Контракт «в жизнь» так и не пошёл, что-то там «наверху» не срослось. Думаю, что «не срослось» с обеих сторон. Поляки, почти как в стихах Есенина, побежали «задрав штаны», но не за комсомолом, а на Запад, а мы, «мощшшнае гасударства у центры Еуропы» долго балансировали и пытались по словам нашего национального лидера, как ласковое теля  «сосать сразу у двух мамок». Из этого, правда, тоже ничего не вышло, но ведь могло бы быть и хуже! Сосать… хвост, например! Спасибо России, что избавила от такой перспективы…
Я через год, из-за полного отсутствия будущего, уволился из армии и с головой окунулся в бизнес. Причём не стал торговать «Сникерсами» и колготками с люрексом, а нашёл свою нишу снова в авиации. Имея массу однокашников по училищу и академии на ремпредприятиях  Министерств Обороны  России, Украины и Беларуси, я организовывал ремонт и движков, и самолётных агрегатов и ещё много чего такого. В партнёрах у меня были и венгры, и болгары у которых ещё эксплуатировалась советская авиационная техника. В один прекрасный день мне поступило предложение сотрудничать с поляками, их ремзаводом и фирмой PZL. Я буквально через день выехал в Варшаву для уточнения перспектив и деталей сотрудничества. Чудес не бывает, но у меня случилось! Сотрудничать предстояло с тем самым Варшавским авиапредприятием с которого всё начиналось. Директором завода, по-прежнему, был «пан полкувник Невинский». Он узнал меня при встрече и очень ей обрадовался. Свои люди в этом деле очень и очень нужны. Как на рыбалке в «мутной воде» - очень хорошо ловится крупная рыбка! Я, памятуя о нашей с Госькой «потаённой тайне» ничего не спросил о ней. А он и не вспомнил сразу, что на банкет в его «гостиничку» меня привела именно Малгожата Охочинская. Мы с Невинским основательно «выпили-залудили» за успех нашего небезнадёжного мероприятия и он предложил один пункт  контракта (в части касающейся) выполнить через фирму Малгоси. Я, как бы, вспомнив, назвал её фамилию и спросил как у неё дела. Тут полкувник заметно погрустнел и сказал, что пани Охочинская «юж змэрла» (умерла)…
Её нашли мёртвой в машине у местечка Груец, недалеко от Варшавы. Явных следов насильственной смерти обнаружено не было, но и явной причины тоже не установлено. Вскрытие показало, что Госька была глубоко беременна. Ни версий, ни предположений, ни догадок – ничего!  За что…?
SPOCZYWAJ W POKOJU, GOSIA! (Покойся с миром, Царствия Небесного! Гося!)     Спасибо, что была в моей жизни и пусть твоя душа летает высоко-высоко…

Вновь бы сейчас  очутиться  там,
Где время мчалось в ритме  сердец,
И каждый свой миг  отдавало  нам, 
Мне и  тебе, мне и тебе…

Нашёл на забытом ресурсе родного Краматорского авиаполка…

В ЖИЗНИ ВСЕГДА ЕСТЬ МЕСТО ПОДВИГУ

Вспомнил забавный случай, как  заступал однажды на Боевое Дежурство (БД) в Краматорске. Притащил я свой борт #92  на БД. Бегаю, суечусь, готовлю свой  «аппарат» к заступлению на дежурство. Вроде всё успеваю и всё готово. А дежурить  тогда на моём самолёте заступал лётчик Серёга З. Хороший, молодой пилот, чуть старше меня. И тут привозят обед. Как это в армии всегда бывает, Сергей З. засуетился, нужно ведь «поспеть» на «первый черпачок», горяченького! Хочется  так, аж невтерпёж!
    ⁃    Борька! Давай отгазуем самолёт , побыстрей?! 
    ⁃     Давай, Серёга! Всё готово! Садись, запускай!
Сергей запускает правый, я слезаю со стремянки, дальше уже общаемся «на пальцах». Запустился левый, я посмотрел герметичность двигателей, закрыл моторные люки, отсоеденил от самолёта фишку питания. Положил её возле агрегатной на «бухту» кабеля. Поднимаю глаза, мать честная, в сопле левого стоит канистра со спиртом!!! 
Возили ж мы всё в соплах двигателей и инструмент, и чехлы , и заглушки  с канистрой спирта. В той спешке, суматохе я про спирт и забыл совсем. А пилот уже собирается чуть подъехать, чтобы натянуть газовочные троса и опробовать двигатели на максимале и форсаже. Слышу оборотики для этого маневра уже растут и увеличиваются! 
Я бросаюсь в сопло, хватаюсь за канистру, чтобы её вытащить, но не тут то было! Она уже нагрелась так, что кожа на ладони сразу же поплыла! Тогда я сорвал свой приконтренный верёвкой берет с головы, схватил через него канистру и отбросил её на обвалование капонира. Раздутая она уже была основательно, почти как шар, но, Слава Богу, пронесло. Конечно, ничего страшного бы не произошло, форсажная камера выдержала бы этот небольшой, дополнительный «вспрыск», но спирт то жалко! А так я его спас! Оказывается, «в жизни всегда есть место подвигу»! Волосы на голове только почти полностью обгорели, усы, брови, а то что не обгорело приобрело из-за такой термообработки очень уж подозрительную пейсатость! А тот спасённый спирт я без всякого зазрения совести забрал себе! Как там в морском кодексе-уставе у «бритишей»? 
ВСЯКОЕ СПАСЕНИЕ ТРЕБУЕТ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ!
 

ШЕРШЕ ЛЯ ФАММ

Помню, приехал я к родителям в свой первый летний курсантский отпуск. А у них в городке случилась  какая-то  капитальная авария водопровода. Воды нет день, другой  и я пошёл помыться в общественную баню  военного городка. Купил билет на входе и пройдя через коридор, уверенно повернул направо. Когда-то в детстве бывал там с папой, при аналогичной аварии водопровода. 
Утро было раннее, и я, наверное, был самым первым посетителем. Зашёл под душ и быстро намылился…Постепенно стал приходить народ.
Я, намыленный, стоя под душем, слышал характерную банную «движуху» и шум от неё, но плотно был занят своей помывкой и не оборачивался, чтобы посмотреть. 
А когда промыл глаза и оглянулся, то увидел, что народ в отделении собрался  сплошь женский!
Рядом с собой я с удивлением обнаружил пару абсолютно голых женщин детородного возраста, раскладывающих свои банные шампуни-мочалки! Мать честнАя! 
И крыть нечем и ведь не скроешь ничего!
Оказывается со времён моего «розового» детства, мужское и женское отделения, почему-то, поменяли местами! Я конечно боевой уже был «пацан», но тут «конкретно» испугался и не придумал  ничего лучшего, как взять и спрятаться  в глубину кабинки. И стоял там, пока в нишу напротив моей не пришла очередная дама. Она, увидев меня худого, нескладного (в некоторых местах), завизжала и стала орать благим матом! Причём такими непечатными словами, что я вынужден был позорно бежать с «поля боя»... 
Выскочив из моечного отделения в раздевалку обнаружил там ещё минимум десять полураздетых и уже совсем раздетых дам! Пришлось, не останавливаясь, бежать голым дальше. Не одеваться же при них?  Уж очень они визжали  громко и тоже очень непечатно выражались! Поэтому я абсолютно голый перебежал (предохраняться, наверное?) на спасительную мужскую территорию! Одежду мне туда потом перенесла банщица, эпохально сказав, при этом: «Одевайся, слабак! На сегодня - свободен!»
А папа вечером, уже узнав свежие гарнизонные сплетни, взахлёб смеясь выдал мне, что сын у него ТРУС!  
И что «шерше ля фамм искать желательно, всё-таки, среди дам!»
Абидна, да! Я ведь даже не пытался!?
Долго меня потом в городке доставали, распрашивая о моих впечатлениях и самых сокровенных желаниях…

Боря, ну сейчас в подобной ситуации ты действовал бы по- другому? 
Вспоминается анекдот про слепого в женской бане. Слепой напросился туда под предлогом, что все равно ничего не видит. Ладно, пустили. А слепой под шумок улучшил момент, и одной наклонившейся за мылом даме - ну, сами понимаете, что сделал. 
Дама: Слепой, да ты же меня того!
Слепой: Да? А я и не вижу! 

Я вспоминаю пионерский лагерь "Ромашка" в с.Шилово в 30 км от г.Ефремова. Палаты для проживания отрядов там были общие, большие, человек на 20. Чего там только пионерами мы после отбоя друг от друга не услышали. Был пацан просто озабоченный. Туалеты были на улице, душ тоже, с подогревом от солнца. Так он постоянно подглядывал за девчонками. Ну в уличном туалете было явно не комфортно, а вот душевую он любил, сидел там в мужском отделении в засаде и через свою, специальную дырочку в деревянной перегородке подглядывал и нам рассказывал.
Но один его рассказ я запомнил. В г.Ефремове на старой автостанции был туалет, на улице, каменный, грязный, вонючий, с перегородками между очками и без света. Вечером, когда стемнело, он залез в женскую половину и спрятался в крайнем отсеке за перегородкой на очке. И сидит в темноте, слушает. И вдруг в туалет заходит как он понял девушка. А темнота кромешная. Она выходит и говорит парню, я боюсь. Заходит парень, чиркает спичкой, и говорит не бойся, никого нет. Наш герой пионер, по его словам в крайнем очке перестал дышать от страха и ужаса. Девушка сделала свои дела и вышла. А этот мозахист вылетел минут через пять из туалета пулей с впечатлениями на всю оставшуюся жизнь.