В чем причина того, что одни страны почти смогли преодолеть трудности переходного периода, а других настигла угроза полной потери суверенитета? Получить ответ поможет анализ новейшей истории Украины - самой крупной страны постсоветского пространства с отрицательной динамикой развития.
– За 23 года Украине так и не удалось построить современное суверенное, экономически независимое государство. И это несмотря на то, что стартовые позиции после развала Советского Союза у нее были одними из самых лучших среди всех республик, – говорит директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов. – От советской страны досталось большое число довольно современных и успешно работающих промышленных предприятий. Но, к сожалению, Украина пошла по пути строительства олигархического капитализма. Россия в свое время сумела переболеть этой болезнью и встать на ноги, а Украина не смогла. Она разбазарила весь свой потенциал, и сейчас мы видим то, что видим. Теперь это иллюзорное государство с проданным суверенитетом.
«СП»: – То есть, нынешнее положение Украины – это результат не только хаоса последних месяцев.
– Это результат последних 23 лет подобной жизни. Причем Украина не просто проедала сама себя, а еще и подкармливалась извне, за счет российской экономики, эксплуатируя тезис о братском для нас украинском народе. Дескать, мы как «старший брат» (или «старшая сестра») обязаны кормить Украину. Год назад в Киеве решили, что мы больше не братья, а настоящие братья Украины находятся на Западе, а потому теперь кормить страну должна Европа. Но, как мы видим, Европа с этим тезисом категорически не согласна и кормить Украину не желает.
«СП»: – Украинский путь типичен для других постсоветских государств?
– Сложно сравнивать, поскольку Украина в 1991 году имела самый высокий потенциал для развития. Скажем, Грузия и Молдавия – это маленькие республики, дотационные еще в советские времена. Изначально было большим заблуждением предполагать, что Грузия и Молдавия могут жить самостоятельно. Такие образования способны существовать только в рамках какого-то большого проекта вроде Советского Союза. Грузия же вышла даже из образованного СНГ, продала свой суверенитет первому, кто согласился его купить. Сейчас она пребывает в абсолютно плачевном состоянии. То же самое можно сказать про Молдавию и еще целый ряд небольших республик постсоветского пространства.
«СП»: – Но некоторым республикам удалось создать нормальное государство.
– Да, национальное государство удалось создать в Белоруссии и Казахстане. Там сохранены и приумножены экономические показатели. Две эти страны пошли разными путями, политический режим в них сильно отличается. Но там не стали разбазаривать советское наследие. И главное, что ни Белоруссия, ни Казахстан за 23 года новейшей истории ни разу не прибегли к торговле собственным суверенитетом. И логика построения нормального государства неизбежно привела к тесному сотрудничеству со своим большим соседом – Россией. Страны активно участвовали в интеграционных процессах. У России и Белоруссии уже давно есть Союзное государство, а вместе с Казахстаном мы теперь в едином экономическом пространстве. То есть, сохраняется политический суверенитет государств и при этом создаются условия для взаимовыгодного развития экономики в рамках интеграционных процессов. Внутренние рынки от экспансии внешних стран защищены, а это только укрепляет суверенитет.
«СП»: – Насколько значим в развитии государств национальный фактор?
– В России, Белоруссии и Казахстане удалось сохранить в решении межнациональных проблем то лучшее, что было наработано при строительстве большой советской страны. В этих республиках не пошли по пути выстраивания моноэтнического государства, но учли тот факт, что именно межнациональный мир позволил построить большую страну.
«СП»: – В нынешних условиях у Украины есть шанс исправить ситуацию и построить нормальное государство?
– Я боюсь, что на Украине уже пройдена «точка невозврата». Или, вернее сказать, «точка возврата» в нормальное состояние – к целостности государства. Пролилось слишком много крови.
Несмотря на оголтелую и довольно умелую пропаганду, направленную на украинских граждан, возможности для сохранения государственности исчерпаны. На месте нынешней Украины будут какие-то другие государства или же части страны будут поглощены соседними странами. Но, на мой взгляд, независимого украинского государства уже не будет никогда. Естественно, это произойдет не через год. Какое-то время формально мы будем видеть на карте надпись «Украина», но, к сожалению, процесс распада уже необратим.
«СП»: – Какие уроки из украинского кризиса может извлечь для себя Россия?
– Пока еще рано говорить об уроках, так как вся эта история еще не закончилась, окончательных итогов нет. Но самое главное, что мы должны для себя вынести - в вопросах внутренней и внешней политики нельзя руководствоваться эмоциями. Всегда нужен трезвый расчет и понимание окружающей действительности. У нас было глубокое заблуждение, что на Украине живут наши братья и потому мы их просто обязаны кормить и спасать. Это привело к тому, что мы попустительствовали всем негативным тенденциям в стране. Подчеркну, что нынешнее положение Украины есть результат долгих процессов. Мы тоже несем ответственность, что соседняя страна буквально сошла с ума, что там возник, по сути, фашистский режим. Мы понимаем, что ситуацию смоделировали США, но с нас это ответственности не снимает.
– Современное состояние Украины есть результат если не всех 23 лет «незалежности», то уж точно половины этого срока, – считает политолог Анатолий Баранов. – Идея украинской независимости имеет давнюю историю, но к концу советского периода она оказалась изжившей. В 1991 году Украина получила независимость не в результате национально-освободительной борьбы, а как подарок на Новый Год. До развала Советского Союза это была вполне себе интегрированная в общее пространство республика, довольно консервативная по взглядам. И не удивительно, что там до сих пор сохранились прежние названия государственных институтов. Ведь за независимость никто не боролся, за исключением небольшой группы диссидентов, которых никто всерьез не воспринимал. Свалившаяся на голову независимость естественно больно ударила по государственности. Там не было целого ряда институтов. Если в России они формировались на базе советских институтов, к примеру, Госбанк СССР стал Центробанком, то на Украине все приходилось создавать с нуля. Скажем, на Украине было три мощных военных округа, но не было Генштаба. И так буквально во всех сферах. И эти новые институты формировались наспех, неумело.
Низкое качество управления компенсировалось идеологией, но тоже очень низкого качества. Никто не мог ответить на вопрос: зачем Украине «незалежность»? Ответить можно было только в стиле «чтобы просто была». Поэтому нужно было создать некий образ врага, пусть даже виртуального. На роль виртуального врага подошла Россия, как бывшая «метрополия». Правда, никто не вспоминал о том, что с «метрополией» никогда не боролись. Украина два десятилетия создавала образ «клятого москаля», выкапывала какие-то «бандеровские древности». Но постепенно на этом негативном фоне выросло целое поколение, которое уверено, что Украина боролась с Москвой. Хотя этого и не было, по крайней мере, последние триста лет. Но люди уверены, что было.
Но был еще фактор того, что около 12 миллионов человек продолжали считать себя русскими. Мне один мужчина в Луганске говорил: «Мне надоело, что уже 20 лет я человек второго сорта». И вот эта идеология украинского государства надоела многим людям, которым каждодневно приходилось терпеть мелкие унижения. А ради чего им было терпеть? Ради того, чтобы существовало хоть какое-то государственное образование? И вот тут случились события на Майдане, которые не поменяли такую идеологию, а многократно ее усилили. Всё, что звучало в анекдотах, стало говориться с трибуны и по телевизору официальными лицами. И ситуация из мелко-омерзительной превратилась в крупно-нестерпимую.
«СП»: – Получается, что за годы независимости на Украине так и не появилось внятной национальной идеи.
– Украинская интеллигенция постоянно ищет эту идею. Но найти не может, а сгенерировать самостоятельно не в состоянии. Ведь что такое украинская интеллигенция? В советское время не было обособленной украиноязычной интеллигенции. Если львовские, киевские, одесские писатели, журналисты, художники, музыканты добивались серьезных результатов, то они становились представителями московской, всесоюзной интеллигенции. А на Украине оставались те, кто серьезных результатов не добился. Потом, в один прекрасный момент, те, кто не дотягивал до всесоюзного уровня, вдруг стали «первыми». Эти интеллигенты способны ныть, но сгенерировать большую и внятную национальную идею не способны. Это обидно, но это факт.
Максимум, что удалось, так это откопать «бандеровские древности» да воспеть полубандитское образование под названием Запорожская Сечь. Потом появился лозунг «Хотим в Европу!» Но в Европе уже есть Польша, Венгрия, Румыния, Болгария. И эти страны живут не очень хорошо, а выходцев оттуда в Западной Европе не особо любят. К полякам в ЕС относятся как к людям второго сорта, к украинцам отношение будет еще хуже. Да и с чем Украина пойдет в Европу? С пустыми карманами и идеей «быть как все». Но идея «быть как все» сама по себе ущербная. Мы понимаем, что принесли в единую Европу Германия, Франция, Великобритания, Италия. Украине кроме каких-то смутных желаний идти не с чем. Я лично не вижу будущего у украинского государства.
«СП»: – Как вы оцениваете украинских политиков последних лет?
– Элита в постсоветский период формировалась, мягко говоря, не из лучших людей. Но в России они обладали лучшими профессиональными качествами, а на Украине это были провинциальные по своей сути деятели. Посмотрите на нынешних политиков. Порошенко, Ляшко… Я вообще удивляюсь, как люди могли за них голосовать. Из этой компании наиболее приличный это Кличко, потому что он ничего не украл, а честно боксировал. Остальные – политики совсем уж низкого качества. Политику они проводят соответствующую.
«СП»: – Может ли Украина следующую годовщину «незалежности» встретить с надеждой на нормальное развитие?
– На мой взгляд, дело не в Украине самой по себе. Распад такого большого образования как Советский Союз неизбежно должен вызвать и обратный процесс – собирание земель, этакую реконкисту. Подтверждение тому – история распада Римской империи. После крушения Западной Римской империи не прошло и ста лет, как при византийском императоре Юстиниане в состав государства были возвращены многие земли, включая Италию с Римом, части Испании, Галлии, Северной Африки. Потом государство опять развалилось. Но всё Средневековье отмечено большой цепью попыток восстановить Римскую империю. У франков, у германских императоров была вот эта идея восстановить «Римский мир». По значимости для истории Советский Союз не меньше, чем Римская империя.
Вспомним недавнее прошлое. После февраля 1917 года Российская империя распалась еще сильнее, чем СССР. Отделились Сибирь, юг России, всего было около 70 субъектов распада. Но буквально за несколько лет почти всё было собрано, причем достаточно естественным образом. Если бы объединение не было органично, то мы бы не выдержали мощнейший удар – нападение фашистской Германии.
Потом случился новый распад страны, в 1991 году. Мне тогда казалось, что естественным образом должен начаться и новый процесс собирания земель. И первые сигналы этого появились. Приднестровье ориентировалось на советскую государственность. Победивший в гражданской войне в Таджикистане клан трижды просился обратно в единое государство, но ельцинская Россия не откликнулась на эти просьбы.