Просматривая книгу бывшего шеф-пилота ОКБ МиГ Валерия Меницкого "Моя небесная жизнь", нашел главу, посвященную тому, как ездили в советское время некоторые летчики-испытатели. И какие документы предъявляли вместо водительского удостоверения, когда их останавливали гаишники...
(Петр Петрович Казьмин, думаю, тебе будет особенно интересно почитать! )

"Что касается автомобиля, то наиболее азартным по этой части на моей памяти был Пётр Иванович Козьмин. У него даже было звание мастера спорта по авторалли. Ездил он просто безумно храбро. О нём ходили легенды — водил он замечательно, но часто на грани фола. Однажды мы встретились с ним в Сочи, где я отдыхал с супругой и сыном Алексеем. Пётр Иванович тоже прибыл на курорт с семьёй. Он пригласил меня поехать в ресторан. Мне было приятно его предложение. Пётр Иванович по праву считался корифеем авиации, все, в том числе и я, относились к нему уважительно. Он тоже относился ко мне тепло, хотя был значительно старше. Видимо, нас что-то объединяло. {75}

Мы встретились с ним около гостиницы «Жемчужина». Когда я садился в его машину, то заметил, что она без номеров. На мой вопрос Пётр Иванович ответил:

— А, не обращай внимания!

В машину набилось семь или восемь человек, половина уселась друг у друга на коленях, и мы поехали. Надо заметить, Пётр Иванович любил ездить не просто быстро, а очень быстро. В Сочи широких проспектов немного. Если учесть, что мы ехали по очень извилистой старой дороге с «полуторасторонним» движением, где две машины с трудом разъезжались друг с другом, то можете себе представить, что это была за поездка. Приключения начались сразу же. Перед нами вдруг оказалась колонна автобусов, направлявшихся за детьми в пионерлагерь. Как и положено, её сопровождала милиция. Обгонять эти двенадцать автобусов было делом совсем бесперспективным, тем более по такой дороге. Но Пётр Иванович, несмотря на то что в машине находились женщины и дети, взялся за выполнение этой задачи. И почти выполнил её. Но тут к нам подскочил милицейский мотоцикл с коляской, и сидевший за рулём гаишник приказал прижаться к обочине.

Пётр Иванович опустил стекло и сказал милиционеру:

— Сынок! Я прошу тебя, не мешай отдыхать.

Когда стекло приоткрылось, сержант увидел, сколько людей и в каком состоянии находилось в салоне нашего автомобиля. Брови его поползли вверх. И он истошно закричал:

— Немедленно прижмитесь к обочине!

Когда мы остановились, первое, что он спросил:

— Где ваши номера?

Пётр Иванович ответил, что их снял один чокнутый человек.

— Что это за чокнутый? — спросил гаишник.

— А кто его знает. Взял и снял номера.

— А где стояла ваша машина?

— У гостиницы «Жемчужина».

— Ну а что же вы не заявили в милицию?

Тут Пётр Иванович возмутился:

— Что же я буду заявлять, если он у вас же и работает. Старший лейтенант Козлов.

— Да какой же он чокнутый? Это же наш начальник! {76}

Разбирались мы довольно долго. В результате милиционер, проникшись уважением к заслугам Петра Ивановича, всё же отпустил нас с миром. Но попросил впредь вести себя на дороге прилично.

Однажды мы ехали с ним по Москве, и Пётр Иванович проскочил на очередной красный свет. Нас тут же остановил гаишник и спросил:

— Товарищ водитель, почему вы проехали перекрёсток на красный сигнал светофора?

Пётр Иванович спокойно ему отвечает, что проехал не на красный, а на жёлтый свет. Милиционер говорит ему:

— Нет, вы проехали на красный.

— Нет, на жёлтый, — так же спокойно повторил Козьмин.

— А после жёлтого сразу же загорелся красный.

— Нет, сынок, ты не прав. Это для тебя после жёлтого загорается красный. А для меня после жёлтого всегда загорается зелёный.

Тогда милиционер сказал:

— Ну что ж, давайте ваши права.

Пётр Иванович подал ему удостоверение заслуженного лётчика-испытателя. На что милиционер сказал следующее: {77}

— Мы, конечно, очень уважаем таких людей, но хотелось бы видеть ваши права.

Козьмин подаёт ему ещё один документ, в котором говорилось о том, что он лауреат Государственной премии СССР. Милиционер не отступает:

— Мы уважаем ваши заслуги, но всё-таки дайте ваши права.

Следующим документом, продемонстрированным милиционеру, стало удостоверение мастера спорта по авторалли. На что гаишник невозмутимо отпарировал:

— Это, конечно, доказывает ваше мастерство, но тем не менее я хотел бы видеть ваши права.

Тут Пётр Иванович заключил:

— Чего нет, сынок, того нет!

Машину Петра Ивановича можно было узнать издали. Она всегда была побитой и помятой. То на ней отсутствовал бампер, то крыло. И когда мы его спрашивали: «Пётр Иванович, да что же такое с вами случилось?» — Козьмин всегда отвечал примерно следующее:

— У-у-у! Валерочка, да ты знаешь, ехал спокойно, там развернулся, здесь... И представляешь, попался идиот...

Что бы он ни рассказывал дальше, всегда на его пути оказывался какой-нибудь идиот. Как-то я, Эн Каарма, Витя Рындин и Володя Матвеев (с туполевской фирмы) возвращались на моей машине из Москвы в Жуковский после очередного экзамена. И вдруг Эн, который работал инструктором в Школе лётчиков-испытателей, говорит:

— Смотрите, Пётр Иванович едет на «Волге». Давай за ним в хвост!

— А чего, давай, — поддержал я. — Сядем ему на хвост, и никуда он от нас не убежит.

Пётр Иванович страшно не любил, когда его обгоняли или просто догоняли. Он терпел только лишь одно положение на дороге — когда он едет один и впереди никого нет. Но поскольку это бывало чрезвычайно редко, особенно в Москве и Московской области, то ему практически всё время приходилось нажимать на педаль газа. И вот мы пристроились к нему в хвост и начали его сопровождать, естественно, нарушая вслед за ним все какие ни есть правила движения. Но я сказал ребятам:

— Будь что будет, но с хвоста я теперь не слезу!

И мы погнали. Эн всё время комментировал наш путь и подсказывал, как нам удобнее держаться за Козьминым. Ребята на заднем сиденье затаили дыхание, то подбадривая нас, то уговаривая прекратить, пока не поздно, это пустое занятие. Но мы продолжали гонку. И прекратили её только после того, как на закрытом повороте на Быково Пётр Иванович стал обгонять грузовик, который, в свою очередь, обгонял легковую машину. Причём левыми колёсами Пётр Иванович ехал уже по встречной обочине. Юзом, на огромной скорости, он всё равно пошёл на этот обгон. Нам уже просто некуда было деваться. Сбросив газ, я ушёл вправо и прекратил это бесполезное и опасное занятие. На следующий день я рассказал Петру Ивановичу о нашей погоне.

— Да, — признал Пётр Иванович, — я видел, болтались сзади какие-то «Жигули». Поболтались-поболтались, а потом пропали.

Александр Васильевич Федотов говорил Козьмину:

— Пётр Иванович, когда «чайники» видят встречную {78} машину, но всё равно нагло идут на обгон, я делаю свой излюбленный приём: еду ему прямо в лоб. Тогда он понимает и начинает отворачивать. А тут иду вчера в лоб, а он не сворачивает. Ни в какую! Еле-еле сам успел отвернуть. Потом оглянулся на номер, а это, оказывается, вы...

А Пётр Иванович ему спокойно говорит:

— Да что уж, Сашенька, МАЗы отворачивают, не то что ты.

Как-то после очередной аварии с очередным «идиотом» Петра Ивановича везут на санитарной машине в институт Склифосовского. Он, поглядывая в окно, жалобно стонет. Медсестра, совсем юная девочка, сидевшая рядом, стала умолять его:

— Дяденька, ну потерпите ещё немного. Осталось совсем чуть-чуть. Скоро мы вас довезём, вас сразу же положат на стол и будут лечить.

А Пётр Иванович всё стонет и стонет. Девушка едва не плачет:

— Ну, дяденька! Ну потерпите.

Тут Козьмин сам взмолился:

— Да не могу я терпеть! Скажите этому идиоту, вашему водителю, как же можно так ехать?! Он же ведь даже «Запорожцы» пропускает!

Словом, Пётр Иванович страдал не от боли, а от вида автомобилей, обгонявших их «скорую помощь».


Полностью книгу Меницкого можно почитать вот здесь, рекомендую всем.
scilib.narod.ru/Avia/MySkyLife/menit.htm#c122

Лёш. Об автомобильных похождениях Петра Ивановича можно рассказывать до ... Короче вам по пояс будет. А вот первый случай, описанный Меницким помню очень хорошо, т.к. сам непосредственно принимал в нем участие. Это был 1974 (или 1975) год. А ехали мы на гору Ахун.

Кстати про "автожизнь" Петра Ивановича можно почитать у таких историков авиации как Амирьянц и Шелест.
А исчо пару рассказов могу выложить я.

pit79 пишет: Лёш. Об автомобильных похождениях Петра Ивановича можно рассказывать до ... Короче вам по пояс будет. А вот первый случай, описанный Меницким помню очень хорошо, т.к. сам непосредственно принимал в нем участие. Это был 1974 (или 1975) год. А ехали мы на гору Ахун.

Кстати про "автожизнь" Петра Ивановича можно почитать у таких историков авиации как Амирьянц и Шелест.
А исчо пару рассказов могу выложить я.

О чем тебя уже давно и пока безуспешно просим...

stepanovich пишет:

pit79 пишет: Лёш. Об автомобильных похождениях Петра Ивановича можно рассказывать до ... Короче вам по пояс будет. А вот первый случай, описанный Меницким помню очень хорошо, т.к. сам непосредственно принимал в нем участие. Это был 1974 (или 1975) год. А ехали мы на гору Ахун.

Кстати про "автожизнь" Петра Ивановича можно почитать у таких историков авиации как Амирьянц и Шелест.
А исчо пару рассказов могу выложить я.

О чем тебя уже давно и пока безуспешно просим...

Ну, все. Ждем рассказа и не дышим.

И такое в жЫзни бывает:

Танюха, непосильным трудом заработав денег и добросовестно отучившись на курсах по вождению, приобрела себе новенький "ФИАТ". Приобретение обмыли, фары и стекла протерли, по колесам попинали, на клаксон подавили. Гром грянул через неделю, когда по дороге с работы зареванная Танюха позвонила своему другу и заявила, что она разбила машину, причем, как она выразилась, вдребезги: "Даже защита днища оторвалась!" Сам друг был уже не первый год за рулем, но, никогда не слышал о такой детали, как "защита днища". Падать в грязь лицом и расписываться в своей автобезграмотности было просто недопустимо! Любопытство пересилило усталость, и он поехал "оценить ущерб". Проезжая мимо Танюхиного подъезда,он обратил внимание, что внешне побитая машина выглядит еще новее, чем была неделю назад. Сообщив еще раз, что та деталь, которую она потеряла, называется именно "защита днища", зареванная блондинка открыла багажник, и взору друга предстал канализационный люк, лежащий на дне багажника. На все расспросы, как это было, Танюха выдала следующее: - ...Еду, значит, еду. Вдруг бух! Видимо, на кочку наехала. Я по тормозам. Выхожу, а она-защита-лежит рядом. Мужики какие-то остановились. Я им пожаловалась, а они мне сказали, что эта деталь в машине самая важная и что без нее ехать крайне опасно. Помогли погрузить ее в багажник и посоветовали ехать в сервис... Но и это еще не все. Слесарь из сервиса, выслушав Танькину историю, поведал ей, что мужики на дороге правы, ибо нет в машине детали более важной, чем "защита днища". Но отремонтировать машину он не может, так как в данный момент у него нет: "Левосторонних саморезов СС416........Вis"(бумажку с номером саморезов он дал Татьяне, чтобы та не забыла). Продавец в магазине, куда она пришла, сначала оторопел, потом важно сообщил, что такие саморезы идут только под заказ в течении трех месяцев, и то нет гарантии, что подвезут, а поэтому ездить на машине никак нельзя!

Дело было зимой в тайге. Бригада лесорубов по случаю окончания вырубки участка закатила сабантуйчик, который хоть изначально и не планировался, но грозил перерасти в великую пьянку, а на следующий день нужно было передислоцироваться на следующий участок, на расстояние около 5 км.
Так вот. Вечер близок, темнеет, водитель тягача - мужик здоровый и, в принципе, трезвый. Поскольку все было собрано и уложено, то он прикинул, что если прицепить вагончик к тягачу, не отвлекая коллектив от празднества, то можно сэкономить время. Цепляет он тросами вагончик, блокирует дверь на случай, чтобы кто-нибудь не вышел покурить в процессе перемещения, заводит тягач, трогает - и вперед, изредка поглядывая в зеркало заднего вида на чьи-то руки, машущие ему из окошка, воспринимая это как команду "быстрей!".
Приезжает на предполагаемое место, глушит дизель, подходит к вагончику. Песен уже не слышно, только стоны и тихий мат. Открывает дверь… На него ненавидящими глазами смотрят абсолютно трезвые мужики, смахивая пот и сплевывая сквозь зубы.
Оказывается, в момент, когда тягач сдвинул с места вагон, примерзшее дно оторвалось, и мужики 5 км бежали по снегу внутри вагончика.