- Сообщений: 2090
- Спасибо получено: 2526
Слава Героям!!!
- FOMA
- Автор темы
- Не в сети
- ДВВАИУ`шникЪ
- никогда не сдавайся-предела НЕТ!
Взад
Больше
26 окт 2016 03:09 #52095
от FOMA
FOMA ответил в теме Слава Героям!!!
Просто СОВЕТСКИЕ МОРЯКИ
.35 лет назад - 21 октября 1981 года в Японском море на подходе к проливу Босфор Восточный (Владивосток) погибла подводная лодка «С-178». В нее врезалось рефрижераторное судно, которое вел нетрезвый старпом, а трезвый капитан отдыхал... лёжа. Получив смертельный удар, подлодка легла на грунт на глубине 32 метра с огромной пробоиной в шестом отсеке.
.
Сегодня мало кто знает об этом подвиге... И, тем не менее, мы помним своих героев. Мы знаем Сергея Кубынина! Ныне наш друг и Герой служит в МЧС, несет свои вахты в должности оперативного дежурного МЧС Юго-Западного округа Москвы. Он по-прежнему остается Спасателем в полном смысле этого слова!
.35 лет назад - 21 октября 1981 года в Японском море на подходе к проливу Босфор Восточный (Владивосток) погибла подводная лодка «С-178». В нее врезалось рефрижераторное судно, которое вел нетрезвый старпом, а трезвый капитан отдыхал... лёжа. Получив смертельный удар, подлодка легла на грунт на глубине 32 метра с огромной пробоиной в шестом отсеке.
ВНИМАНИЕ: Спойлер!
По большому счету, аварийную ситуацию создал оперативный дежурный бригады кораблей ОВРа Приморской флотилии, разрешив выход «Рефрижератора-13» из бухты, а его помощник, прибыв с ужина, не задумываясь, «дал добро» на вход «С-178» в бухту Золотой Рог, почему-то забыв передать на нее информацию о выходящем судне...
После рокового удара семь человек, находившиеся на мостике, включая командира ПЛ - капитана 3 ранга Валерия Маранго, оказались за бортом. Личный состав кормовых отсеков погиб практически сразу. В носовых - остались несколько офицеров и два десятка матросов. Командование принял старший помощник - капитан-лейтенант Сергей Кубынин.
Вместе с командиром БЧ-5 капитан-лейтенантом Валерием Зыбиным они приняли решение вывести уцелевшую часть экипажа через трубу торпедного аппарата. Однако людей в носовом торпедном отсеке оказалось гораздо больше штатного состава и спасательных комплектов ИДА-59 для выхода из затонувшей подлодки на всех не хватало... Тем временем командование ТОФ развернуло спасательную операцию, и появилась надежда, что спасатели смогут передать недостающие «идашки» на борт.
Ждать пришлось трое суток. Темнота, холод, отравленный воздух... Время тянулось убийственно долго. Силы подводников таяли, несмотря на то, что это были молодые крепкие ребята 19-20 лет. Кубынин был самым старшим – ему перевалило за 26 лет. Как старший по возрасту, званию и должности, он был просто обязан воодушевить подчиненных, вернуть им надежду на лучшее... Построив в кромешной тьме личный состав, Кубынин зачитал приказ о повышении всем званий и классности на одну ступень, не поленившись сделать соответствующую запись в военные билеты и закрепить ее при тусклом мерцающем свете аварийного фонаря корабельной печатью...
После этого каждому моряку был вручен знак «За дальний поход» (коробку с ними случайно обнаружили во втором отсеке). Настроение в полузатопленном отсеке резко поднялось, все мгновенно забыли о температуре и воспалении легких, которым на третьи сутки уже болели все поголовно.
Наконец, получив недостающие комплекты ИДА от спасателей, прибывших к месту трагедии на подлодке-спасателе «Ленок». Кубынин и Зыбин начали выпускать моряков на «Свет божий». Люди тройками заползали в торпедный аппарата, который затем задраивался, заполнялся водой, после чего открывалась передняя крышка. А на выходе из аппарата, ребят поджидали водолазы, препровождавшие их в декомпрессионную камеру на борту лежащего на грунте по соседству «Ленка». Тех же, кто по той или иной причине, всплывал на поверхность, подвергали той же процедуре в барокамере надводного судна...
Самым последним, как и подобает командиру корабля, покинул «С-178» Сергей Кубынин. И сделать это одному человеку было чертовски сложно! Предстояло затопить первый отсек и, дождавшись, когда вода достигнет казенной части торпедного аппарата, нырнуть в него и проползти 7 метров железной трубы калибром 533 мм… Гул в воспаленном мозгу, работа на пределе человеческих сил и откровение на выходе из аппарата… вокруг никого! Как позднее выяснилось, спасатели даже предположить не могли, что последний оставшийся на борту сможет покинуть подлодку самостоятельно и… поставили на нем крест, свернув операцию! Кубынин выбрался на надстройку, решив добраться до рубки, а уж затем всплывать на поверхность. Не получилось - потерял сознание, и гидрокостюм вынес его на поверхность... Его чудом заметили среди волн со спасательного катера.
Сергей пришел в себя в барокамере на спасателе «Жигули». В вену правой руки была воткнута игла капельницы, но боли он не ощущал - находился в полной прострации. Врачи поставили ему семь диагнозов: отравление углекислотой, отравление кислородом, разрыв легкого, обширная гематома, пневмоторакс, двусторонняя пневмония, порванные барабанные перепонки… По-настоящему он пришел в себя, когда увидел в иллюминаторе барокамеры лица друзей и сослуживцев: они беззвучно что-то кричали, улыбались. Не испугавшись строгих медицинских генералов, ребята пробились-таки к барокамере...
Потом был госпиталь. В палату к Кубынину приходили матросы, офицеры, медсестры, совсем незнакомые люди; пожимали руку, благодарили за стойкость, за выдержку, за спасенных матросов, дарили цветы, несли виноград, дыни, арбузы, мандарины. Это в октябрьском-то Владивостоке! Палату, где лежал Кубынин, в госпитале прозвали «цитрусовой»...
Сергей Кубынин совершил в своей жизни, по меньшей мере, три подвига. Первый, офицерский, когда возглавил уцелевший экипаж на затонувшей подводной лодке; второй - гражданский, когда, спустя годы, сумел добиться, чтобы на Морском кладбище Владивостока был приведен в порядок заброшенный мемориал погибшим морякам «С-178». Наконец, третий, чисто человеческий подвиг - он взял на себя заботу об оставшихся в живых сослуживцах.
Сегодня им уже немало лет, и та передряга, со всеми ее медицинскими последствиями, ударила по организму самым сокрушительным образом. Бывшие матросы и старшины обращаются к нему как к своему пожизненному командиру, которому верили тогда, у смертной черты, которому верят и сегодня, зная, что только он и никто другой спасет их от бездушия и произвола военкоматских и медицинских чиновников. И он спасает их, пишет письма в высокие инстанции, хлопочет, и… заставляет-таки государство делать то, что оно обязано делать без дополнительных воззваний к президенту и высшей справедливости.
Сегодня, особенно после трагедий атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск», стало ясно – то, что совершили капитан-лейтенанты Сергей Кубынин его механик Валерий Зыбин в октябре 1981 года, не удалось повторить никому. Разве что капитану 1 ранга Николаю Суворову, организовавшему выход своего экипажа из затопленного атомохода «К-429».
Наградной лист на звание Героя России, подписанный видными адмиралами нашего флота, включая бывшего Главкома ВМФ СССР адмирала флота Владимира Чернавина, так и остался под сукном у чиновников Наградного отдела..
После рокового удара семь человек, находившиеся на мостике, включая командира ПЛ - капитана 3 ранга Валерия Маранго, оказались за бортом. Личный состав кормовых отсеков погиб практически сразу. В носовых - остались несколько офицеров и два десятка матросов. Командование принял старший помощник - капитан-лейтенант Сергей Кубынин.
Вместе с командиром БЧ-5 капитан-лейтенантом Валерием Зыбиным они приняли решение вывести уцелевшую часть экипажа через трубу торпедного аппарата. Однако людей в носовом торпедном отсеке оказалось гораздо больше штатного состава и спасательных комплектов ИДА-59 для выхода из затонувшей подлодки на всех не хватало... Тем временем командование ТОФ развернуло спасательную операцию, и появилась надежда, что спасатели смогут передать недостающие «идашки» на борт.
Ждать пришлось трое суток. Темнота, холод, отравленный воздух... Время тянулось убийственно долго. Силы подводников таяли, несмотря на то, что это были молодые крепкие ребята 19-20 лет. Кубынин был самым старшим – ему перевалило за 26 лет. Как старший по возрасту, званию и должности, он был просто обязан воодушевить подчиненных, вернуть им надежду на лучшее... Построив в кромешной тьме личный состав, Кубынин зачитал приказ о повышении всем званий и классности на одну ступень, не поленившись сделать соответствующую запись в военные билеты и закрепить ее при тусклом мерцающем свете аварийного фонаря корабельной печатью...
После этого каждому моряку был вручен знак «За дальний поход» (коробку с ними случайно обнаружили во втором отсеке). Настроение в полузатопленном отсеке резко поднялось, все мгновенно забыли о температуре и воспалении легких, которым на третьи сутки уже болели все поголовно.
Наконец, получив недостающие комплекты ИДА от спасателей, прибывших к месту трагедии на подлодке-спасателе «Ленок». Кубынин и Зыбин начали выпускать моряков на «Свет божий». Люди тройками заползали в торпедный аппарата, который затем задраивался, заполнялся водой, после чего открывалась передняя крышка. А на выходе из аппарата, ребят поджидали водолазы, препровождавшие их в декомпрессионную камеру на борту лежащего на грунте по соседству «Ленка». Тех же, кто по той или иной причине, всплывал на поверхность, подвергали той же процедуре в барокамере надводного судна...
Самым последним, как и подобает командиру корабля, покинул «С-178» Сергей Кубынин. И сделать это одному человеку было чертовски сложно! Предстояло затопить первый отсек и, дождавшись, когда вода достигнет казенной части торпедного аппарата, нырнуть в него и проползти 7 метров железной трубы калибром 533 мм… Гул в воспаленном мозгу, работа на пределе человеческих сил и откровение на выходе из аппарата… вокруг никого! Как позднее выяснилось, спасатели даже предположить не могли, что последний оставшийся на борту сможет покинуть подлодку самостоятельно и… поставили на нем крест, свернув операцию! Кубынин выбрался на надстройку, решив добраться до рубки, а уж затем всплывать на поверхность. Не получилось - потерял сознание, и гидрокостюм вынес его на поверхность... Его чудом заметили среди волн со спасательного катера.
Сергей пришел в себя в барокамере на спасателе «Жигули». В вену правой руки была воткнута игла капельницы, но боли он не ощущал - находился в полной прострации. Врачи поставили ему семь диагнозов: отравление углекислотой, отравление кислородом, разрыв легкого, обширная гематома, пневмоторакс, двусторонняя пневмония, порванные барабанные перепонки… По-настоящему он пришел в себя, когда увидел в иллюминаторе барокамеры лица друзей и сослуживцев: они беззвучно что-то кричали, улыбались. Не испугавшись строгих медицинских генералов, ребята пробились-таки к барокамере...
Потом был госпиталь. В палату к Кубынину приходили матросы, офицеры, медсестры, совсем незнакомые люди; пожимали руку, благодарили за стойкость, за выдержку, за спасенных матросов, дарили цветы, несли виноград, дыни, арбузы, мандарины. Это в октябрьском-то Владивостоке! Палату, где лежал Кубынин, в госпитале прозвали «цитрусовой»...
Сергей Кубынин совершил в своей жизни, по меньшей мере, три подвига. Первый, офицерский, когда возглавил уцелевший экипаж на затонувшей подводной лодке; второй - гражданский, когда, спустя годы, сумел добиться, чтобы на Морском кладбище Владивостока был приведен в порядок заброшенный мемориал погибшим морякам «С-178». Наконец, третий, чисто человеческий подвиг - он взял на себя заботу об оставшихся в живых сослуживцах.
Сегодня им уже немало лет, и та передряга, со всеми ее медицинскими последствиями, ударила по организму самым сокрушительным образом. Бывшие матросы и старшины обращаются к нему как к своему пожизненному командиру, которому верили тогда, у смертной черты, которому верят и сегодня, зная, что только он и никто другой спасет их от бездушия и произвола военкоматских и медицинских чиновников. И он спасает их, пишет письма в высокие инстанции, хлопочет, и… заставляет-таки государство делать то, что оно обязано делать без дополнительных воззваний к президенту и высшей справедливости.
Сегодня, особенно после трагедий атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск», стало ясно – то, что совершили капитан-лейтенанты Сергей Кубынин его механик Валерий Зыбин в октябре 1981 года, не удалось повторить никому. Разве что капитану 1 ранга Николаю Суворову, организовавшему выход своего экипажа из затопленного атомохода «К-429».
Наградной лист на звание Героя России, подписанный видными адмиралами нашего флота, включая бывшего Главкома ВМФ СССР адмирала флота Владимира Чернавина, так и остался под сукном у чиновников Наградного отдела..
Сегодня мало кто знает об этом подвиге... И, тем не менее, мы помним своих героев. Мы знаем Сергея Кубынина! Ныне наш друг и Герой служит в МЧС, несет свои вахты в должности оперативного дежурного МЧС Юго-Западного округа Москвы. Он по-прежнему остается Спасателем в полном смысле этого слова!
Спасибо сказали: head, Kites, kombat, lelik, Олег Плясунов, О.Морозов, Длинный, Maks-69, Константин 43, sef
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Kites
- Не в сети
- ДВВАИУ`шник!
Взад
Больше
- Сообщений: 737
- Спасибо получено: 1468
26 окт 2016 09:11 - 26 окт 2016 09:26 #52097
от Kites
Kites ответил в теме Слава Героям!!!
Очерк военкора все же обходит острые углы, подробности страшнее.
Правда, они нисколько не уменьшают, а лишь подчеркивают величие подвига.
Но и задают сложные вопросы: "Почему?" "За что?" "Кто виноват?" и "Что делать?"
Интервью с нашим современником, храбрым отцом-командиром, настоящим человеком и офицером.
zagopod.com/blog/43057636662/Kapitan-1-r...o-neveroyatnom-spase
Можно перефразировать Евтушенко: "Герой в России - больше чем герой!".
Правда, они нисколько не уменьшают, а лишь подчеркивают величие подвига.
Но и задают сложные вопросы: "Почему?" "За что?" "Кто виноват?" и "Что делать?"
Интервью с нашим современником, храбрым отцом-командиром, настоящим человеком и офицером.
zagopod.com/blog/43057636662/Kapitan-1-r...o-neveroyatnom-spase
Можно перефразировать Евтушенко: "Герой в России - больше чем герой!".
Спасибо сказали: head, lelik, FOMA, Олег Плясунов, Длинный, Maks-69, Константин 43
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- МИМ
- Не в сети
- ДВВАИУ`шник!
Взад
Больше
- Сообщений: 674
- Спасибо получено: 834
09 нояб 2016 13:50 - 09 нояб 2016 13:51 #52206
от МИМ
МИМ ответил в теме Слава Героям!!!
Извиняюсь, если уже было!!!
Но история замечательная и печальная...
Дело чести: как в прошлом русские отвечали на оскорбление!
новости-россии.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D...5%D0%BD%D0%B8%D0%B5/
Летом 1910 г. эскадра Балтийского флота (броненосцы «Цесаревич» и «Слава», крейсера «Адмирал Макаров», «Рюрик», «Богатырь») под командованием контр-адмирала Николая Степановича Маньковского совершала поход в Средиземное море. На борту «Цесаревича» находился великий князь Николай Николаевич со свитой, на мачте броненосца развевался великокняжеский флаг. 19 августа эскадра (без «Славы», которая из-за поломки машин осталась во французском Тулоне) зашла в черногорский порт Антивари (ныне — Бар вновь независимой Черногории) для участия в праздновании 50-летия царствования короля Николая I. Торжества проходили в столице страны Цетинье, куда и отправились русские тезки короля, Николай Николаевич и Николай Степанович. Королю был вручен российский фельдмаршальский жезл — таким образом, черногорец стал последним русским фельдмаршалом.
После окончания торжеств эскад-ра — уже и без «Адмирала Макарова», ушедшего на Крит, где он находился до этого, — отправилась назад в Россию. Великий князь Николай Николаевич по причине неотложных дел на родине не был готов идти в обратный путь вокруг Европы на «Цесаревиче», он решил ехать домой на поезде. Чтобы высадить князя, корабли должны были зайти в принадлежавший Австро-Венгрии порт Фиуме (ныне — Риека в Хорватии). Фиуме был одной из главных баз ВМС Австро-Венгрии с мощной крепостью. Русские корабли пришли туда 1 сентября.
Обязательным ритуалом при заходе боевых кораблей в иностранный порт или при встрече двух эскадр, принадлежащих флотам разных стран, был обмен так называемым салютом наций, состоящим из 21 залпа (для его осуществления на кораблях имелись специальные салютные пушки). Русский отряд был в Фиуме гостем, поэтому первым дал салют он.
Крепость не ответила.
Это было тяжелым оскорблением российского Андреевского флага и вообще России. Тем более, на борту «Цесаревича» находился великий князь. К нему и отправился за консультациями адмирал Маньковский.
Однако Николай Николаевич повел себя в этой ситуации в высшей степени своеобразно. Оскорбление, нанесенное России, его не задело. Великий князь сказал Маньковскому, что после ухода из Антивари «Цесаревич» идет уже не под его флагом, а под флагом адмирала, следовательно, тому и разбираться в том, что произошло, и решать, как действовать. А сам Николай Николаевич сейчас просто частное лицо, которому пора на поезд. И отбыл на берег.
Почти сразу после того, как великий князь покинул борт «Цесаревича», отправившись вершить свои великие дела, к Фиуме подошла австро-венгерская эскадра (более 20 броненосцев и крейсеров) под флагом австрийского морского министра и командующего военно-морскими силами страны вице-адмирала Монтеккуколи. Снова был необходим обмен салютом наций. Русские были гостями, кроме того, Монтеккуколи был старше Маньковского по званию. Поэтому вновь первыми салют дали русские.
Эскадра, как и до этого крепость, не ответила.
Это было уже открытым вызовом. Адмирал Маньковский отправился на австрийский флагман за объясне-ниями.
На трапе австрийского броненосца русского адмирала встретил капитан 1-го ранга («капитан цур зее»), флаг-капитан адмирала Монтеккуколи. Он, как бы стесняясь, сообщил, что у австрийского командующего сейчас гости, поэтому принять Маньковского он не сможет.
Это было третье подряд оскорбление, нанесенное теперь уже лично русскому адмиралу. Более того, когда катер с Маньковским отошел от трапа австрийского корабля, ему не дали положенный в этом случае прощальный салют.
Вернувшись на «Цесаревич», Маньковский поинтересовался у минного офицера, в ведение которого входила и радиоаппаратура, есть ли связь с Петербургом или, хотя бы, с Севастополем. Офицер, разумеется, ответил отрицательно, слишком слабыми были в то время приемники и передатчики. Адмирал, впрочем, не огорчился. Даже обрадовался. Теперь он уж точно был сам себе хозяин.
Между тем к трапу «Цесаревича» подошел австрийский адмиральский катер с самим Монтеккуколи на борту. Встретил его лейтенант барон Ланге, младший флаг-офицер Маньковского. Он на безупречном немецком языке сообщил, что командир русского отряда принять его светлость не может, ибо в это время обычно пьет чай. Австрийский катер отправился обратно, при этом русские положенный прощальный салют дали. Теперь оскорбление, нанесенное Маньковскому было смыто, по данному пункту стороны оказались квиты. Однако оставалось оскорбление гораздо более тяжкое, нанесенное Андреевскому флагу и, следовательно, России.
Поэтому на австрийский флагман вновь отправился катер с «Цесаревича». На его борту находился старший флаг-капитан Маньковского, капитан 2-го ранга Русецкий. Он потребовал от австрийцев официальных объяснений по поводу того, почему ни крепость Фиуме, ни австрийская эскадра не отдали русским кораблям положенный салют наций.
Австрийский флаг-капитан, тот самый, что раньше не принял Маньковского, теперь был очень любезен с русским коллегой. Он стал ссылаться на некие технические и служебные проб-лемы и оплошности, ясно давая понять, что очень хотел бы замять дело. Однако Русецкий передал австрийцу категорическое требование Маньковского: завтра в 8 утра, в момент подъема флага на русских кораблях, и крепость, и эскадра должны дать салют наций.
Австриец обещал, что крепость салют даст обязательно, а вот эскадра не сможет, по плану она должна уйти в море в 4 утра. В ответ Русецкий сообщил, что ни на какие уступки русские не пойдут и без салюта в момент подъема флага австрийцев из бухты не выпустят. Австрийский флаг-капитан возразил, что их эскадра не может задерживаться. Русский флаг-капитан ответил, что изменение условий невозможно.
Маньковский, выслушав вернувшегося Русецкого, отдал приказ своим кораблям изменить позицию. «Рюрик» встал прямо посередине выхода из бухты Фиуме, «Цесаревич» и «Богатырь» переместились ближе к берегу. На кораблях была сыграна боевая тревога, орудия расчехлены, заряжены боевыми зарядами и наведены на австрийский флагман.
На австрийских кораблях и на берегу все это, разумеется, прекрасно видели и слышали. И понимали, что дело принимает нехороший оборот, которого они не ожидали. До сих пор неясно, оскорбили австрийцы русских намеренно или по причине бардака, которого в «лоскутной империи» хватало. Но теперь последствия были налицо.
Дважды катер с австрийским флаг-капитаном ходил на «Цесаревича», объясняя, что австрийская эскадра обязательно должна уйти, она не может ждать до 8 утра. Маньковский оба раза заявил, что об уступках не может быть и речи.
Русский адмирал прекрасно понимал, что в случае боя между эскадрами никаких шансов у него нет, превосходство австрийцев, с учетом орудий крепости, было примерно 10-кратным (даже если игнорировать тот факт, что к австрийцам быстро могли подойти дополнительные силы, русские же в Средиземном море никакого подкреп-ления ждать не могли). Скорее всего, не удалось бы потопить даже один корабль противника. Более того, действия русского отряда почти неизбежно становились причиной войны между Россией и Австро-Венгрией. И еще, Маньковский прямо «подставлял» великого князя Николая Николаевича, который в этот момент на поезде рассекал просторы Австро-Венгрии. Великий князь в случае начала боевых действий в бухте Фиуме автоматически становился заложником, что увеличивало вероятность перерастания инцидента в полномасштабную войну. Впрочем, судьба Николая Николаевича вряд ли волновала Николая Степановича. Возможно, он даже испытал бы некоторое удовольствие, подставив лукавого царедворца, столь равнодушно отнесшегося к оскорблению своей державы. Не исключено и то, что Маньковский вообще не подумал про великого князя. Потому что честь страны и Андреевского флага были превыше всего. Офицеров учили, что за нее надо умирать. Вести себя по-другому просто невозможно (да, был уже шестилетней давности позор сдачи адмиралов Рождественского и Небогатова во время Цусимского сражения, но большинство флотских офицеров именно позором его и считали). Поэтому три русских корабля готовились воевать с двумя десятками австрийских, поддержанных мощной крепостью.
Ночью на обеих эскадрах никто не спал. Было видно, как австрийские корабли и крепость активно перемигиваются сигнальными огнями. В 4 утра австрийская эскадра начала разводить пары, из труб повалил дым. На русских кораблях артиллеристы ждали команды на открытие огня. Если бы австрийцы двинулись с места, она бы поступила немедленно. Только австрийцы не ушли, даже якоря не подняли. Видимо, они прекрасно осознавали свое подавляющее преимущество в данный момент в данном месте, но понимали, что по крайней мере флагмана русские изуродовать успеют. И что начинать войну, причиной которой станет их собственное ничем не объяснимое хамство, вряд ли стоит.
Интересно, кстати, как бы пошла история, если бы фиумский инцидент действительно стал причиной начала войны между Россией и Австро-Венгрией? Насколько масштабной она бы оказалась и, главное, пришли бы на помощь Австро-Венгрии другие члены Тройственного союза (Германия и Италия), а на помощь России — другие члены Антанты (Великобритания и Франция)? То есть началась бы Первая мировая на 4 года раньше? И к «настоящей» Первой мировой ее участники были, в общем, не очень готовы, хотя «подготовительный период» между выстрелом в Сараево и началом собственно войны занял больше месяца, а здесь пришлось бы воевать буквально «с колес», поэтому состав участников, течение и исход военных действий были бы совершенно непредсказуемы. А если бы война осталась делом только двух втянутых в нее стран (хотя на нашей стороне с гарантией, близкой к 100 %, воевали бы Сербия и Черногория), то почти наверняка Россия бы одержала в ней победу. По крайней мере, в ходе Первой мировой русские почти всегда побеждали австрийцев, а уж если бы тем не помогали немцы, то в исходе войны особо сомневаться не приходится. Причем Австро-Венгрию в этом случае, скорее всего, ждала бы та же судьба, что и в реальном 1918 г., — полная дезинтеграция. В этом случае Первой мировой потом бы просто не было — Германия не смогла бы воевать в одиночку, т. е. вся история человечества оказалась бы совершенно иной, ведь именно эта война, как сейчас ясно, стала переломным моментом в истории, как минимум, европейской, как максимум — мировой цивилизации, а про российскую историю и говорить нечего.
Впрочем, утром 2 сентября 1910 г. в бухте Фиуме люди на русских и австрийских кораблях оценить это все, разумеется, не могли, заглядывать в будущее и сейчас еще никто не научился. Они просто ждали, начнется ли бой здесь и сейчас.
В 8 утра, как положено, команды были построены на палубах перед церемонией подъема флага. Командиры кораблей отдали привычную команду «На флаг и гюйс! Смирно! Флаг и гюйс поднять!» Правда, в этот раз за командой, если бы австрийцы повели себя так же, как и накануне, могла последовать война.
Но этого не случилось. Как только флаги и гюйсы на «Цесаревиче», «Рюрике» и «Богатыре» пошли вверх, загрохотали салютные пушки крепости Фиуме и всех кораблей австрийской эскадры. Маньковский считал залпы. Их было двадцать один, полноценный салют наций. Русский адмирал выиграл этот бой. Он одной своей волей отстоял честь Андреевского флага и честь России. Продемонстрировав готовность пролить свою и вражескую кровь, он предотвратил кровопролитие.
Австрийские корабли сразу начали сниматься с якорей и двинулись в море мимо русского отряда. Маньковский прекрасно знал морские обычаи. Команды «Цесаревича», «Богатыря» и «Рюрика» были выстроены во фронт, оркестры заиграли австрийский гимн. И теперь все было честь по чести. Австрийские команды тоже были построены как положено, а оркестры заиграли русский гимн. Ссориться с русскими они больше не хотели, слишком дорого это обходилось.
4 сентября ушли из Фиуме и русские, их миссия была выполнена. Их воля оказалась сильнее воли австрийцев.
Впрочем, может быть, надо пожалеть о том, что тогдашние хозяева Фиуме оказались не только хамами, но и трусами. Как уже было сказано, начнись война — мы бы ее почти наверняка выиграли, предотвратив, таким образом, катастрофу 1917 г. Но, видимо, хамство и трусость неразделимы, поэтому все пошло так, как пошло.
Фиумский инцидент канул в Лету, его все забыли. Забыли и его главного героя адмирала Маньковского.
Через девять лет, когда не было уже на планете ни Российской, ни Австро-Венгерской империй, а «Цесаревич» (переименованный в «Гражданина»), «Богатырь» и «Рюрик» гнили в Кронштадте (ни один из этих кораблей в море больше не вышел), в маленьком русском городе Ельце 60-летний вице-адмирал Николай Степанович Маньковский был арестован ВЧК и убит в тюрьме.
В этом же 1919 г. на Балтике тральщик «Китобой», кораб-лик водоизмещением 280 т с двумя маленькими пушками, ушел от красных в Эстонию, подняв Андреевский флаг. В начале 1920 г. из-за возможности захвата эстонцами «Китобой», которым командовал лейтенант Оскар Оскарович Ферсман, до этого воевавший в армии Юденича в качестве танкиста, двинулся вокруг Европы в Крым, к Врангелю. 27 февраля он пришел на рейд Копенгагена, где стояла мощная английская эскадра во главе с линейным крейсером «Худ». Командующий эскадры приказал «Китобою» спустить Андреевский флаг, потому что Британия его больше не признает.
Если отряд Маньковского в Фиуме уступал австрийцам примерно в 10 раз, то боевые потенциалы «Китобоя» и английских кораблей были в принципе несопоставимы. Тем не менее Ферсман отказался спускать флаг и заявил, что будет воевать.
Конфликт был улажен находившейся в Копенгагене вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Благодаря ей тральщик, не спустивший флага, был снабжен продовольствием и углем. Он дошел до Севастополя, принял участие в эвакуации армии Врангеля из Крыма и вместе с другими кораблями Черноморского флота ушел в тунисский порт Бизерта. Оскар Ферсман умер в 1948 г. в Аргентине.
Маньковский ничего не узнал о своем достойном наследнике Ферсмане. А страна забыла обоих...
Но история замечательная и печальная...
Дело чести: как в прошлом русские отвечали на оскорбление!
Вложение 13344.jpg не найдено
новости-россии.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D...5%D0%BD%D0%B8%D0%B5/
Летом 1910 г. эскадра Балтийского флота (броненосцы «Цесаревич» и «Слава», крейсера «Адмирал Макаров», «Рюрик», «Богатырь») под командованием контр-адмирала Николая Степановича Маньковского совершала поход в Средиземное море. На борту «Цесаревича» находился великий князь Николай Николаевич со свитой, на мачте броненосца развевался великокняжеский флаг. 19 августа эскадра (без «Славы», которая из-за поломки машин осталась во французском Тулоне) зашла в черногорский порт Антивари (ныне — Бар вновь независимой Черногории) для участия в праздновании 50-летия царствования короля Николая I. Торжества проходили в столице страны Цетинье, куда и отправились русские тезки короля, Николай Николаевич и Николай Степанович. Королю был вручен российский фельдмаршальский жезл — таким образом, черногорец стал последним русским фельдмаршалом.
После окончания торжеств эскад-ра — уже и без «Адмирала Макарова», ушедшего на Крит, где он находился до этого, — отправилась назад в Россию. Великий князь Николай Николаевич по причине неотложных дел на родине не был готов идти в обратный путь вокруг Европы на «Цесаревиче», он решил ехать домой на поезде. Чтобы высадить князя, корабли должны были зайти в принадлежавший Австро-Венгрии порт Фиуме (ныне — Риека в Хорватии). Фиуме был одной из главных баз ВМС Австро-Венгрии с мощной крепостью. Русские корабли пришли туда 1 сентября.
Обязательным ритуалом при заходе боевых кораблей в иностранный порт или при встрече двух эскадр, принадлежащих флотам разных стран, был обмен так называемым салютом наций, состоящим из 21 залпа (для его осуществления на кораблях имелись специальные салютные пушки). Русский отряд был в Фиуме гостем, поэтому первым дал салют он.
Крепость не ответила.
Это было тяжелым оскорблением российского Андреевского флага и вообще России. Тем более, на борту «Цесаревича» находился великий князь. К нему и отправился за консультациями адмирал Маньковский.
Однако Николай Николаевич повел себя в этой ситуации в высшей степени своеобразно. Оскорбление, нанесенное России, его не задело. Великий князь сказал Маньковскому, что после ухода из Антивари «Цесаревич» идет уже не под его флагом, а под флагом адмирала, следовательно, тому и разбираться в том, что произошло, и решать, как действовать. А сам Николай Николаевич сейчас просто частное лицо, которому пора на поезд. И отбыл на берег.
Почти сразу после того, как великий князь покинул борт «Цесаревича», отправившись вершить свои великие дела, к Фиуме подошла австро-венгерская эскадра (более 20 броненосцев и крейсеров) под флагом австрийского морского министра и командующего военно-морскими силами страны вице-адмирала Монтеккуколи. Снова был необходим обмен салютом наций. Русские были гостями, кроме того, Монтеккуколи был старше Маньковского по званию. Поэтому вновь первыми салют дали русские.
Эскадра, как и до этого крепость, не ответила.
Это было уже открытым вызовом. Адмирал Маньковский отправился на австрийский флагман за объясне-ниями.
На трапе австрийского броненосца русского адмирала встретил капитан 1-го ранга («капитан цур зее»), флаг-капитан адмирала Монтеккуколи. Он, как бы стесняясь, сообщил, что у австрийского командующего сейчас гости, поэтому принять Маньковского он не сможет.
Это было третье подряд оскорбление, нанесенное теперь уже лично русскому адмиралу. Более того, когда катер с Маньковским отошел от трапа австрийского корабля, ему не дали положенный в этом случае прощальный салют.
Вернувшись на «Цесаревич», Маньковский поинтересовался у минного офицера, в ведение которого входила и радиоаппаратура, есть ли связь с Петербургом или, хотя бы, с Севастополем. Офицер, разумеется, ответил отрицательно, слишком слабыми были в то время приемники и передатчики. Адмирал, впрочем, не огорчился. Даже обрадовался. Теперь он уж точно был сам себе хозяин.
Между тем к трапу «Цесаревича» подошел австрийский адмиральский катер с самим Монтеккуколи на борту. Встретил его лейтенант барон Ланге, младший флаг-офицер Маньковского. Он на безупречном немецком языке сообщил, что командир русского отряда принять его светлость не может, ибо в это время обычно пьет чай. Австрийский катер отправился обратно, при этом русские положенный прощальный салют дали. Теперь оскорбление, нанесенное Маньковскому было смыто, по данному пункту стороны оказались квиты. Однако оставалось оскорбление гораздо более тяжкое, нанесенное Андреевскому флагу и, следовательно, России.
Поэтому на австрийский флагман вновь отправился катер с «Цесаревича». На его борту находился старший флаг-капитан Маньковского, капитан 2-го ранга Русецкий. Он потребовал от австрийцев официальных объяснений по поводу того, почему ни крепость Фиуме, ни австрийская эскадра не отдали русским кораблям положенный салют наций.
Австрийский флаг-капитан, тот самый, что раньше не принял Маньковского, теперь был очень любезен с русским коллегой. Он стал ссылаться на некие технические и служебные проб-лемы и оплошности, ясно давая понять, что очень хотел бы замять дело. Однако Русецкий передал австрийцу категорическое требование Маньковского: завтра в 8 утра, в момент подъема флага на русских кораблях, и крепость, и эскадра должны дать салют наций.
Австриец обещал, что крепость салют даст обязательно, а вот эскадра не сможет, по плану она должна уйти в море в 4 утра. В ответ Русецкий сообщил, что ни на какие уступки русские не пойдут и без салюта в момент подъема флага австрийцев из бухты не выпустят. Австрийский флаг-капитан возразил, что их эскадра не может задерживаться. Русский флаг-капитан ответил, что изменение условий невозможно.
Маньковский, выслушав вернувшегося Русецкого, отдал приказ своим кораблям изменить позицию. «Рюрик» встал прямо посередине выхода из бухты Фиуме, «Цесаревич» и «Богатырь» переместились ближе к берегу. На кораблях была сыграна боевая тревога, орудия расчехлены, заряжены боевыми зарядами и наведены на австрийский флагман.
На австрийских кораблях и на берегу все это, разумеется, прекрасно видели и слышали. И понимали, что дело принимает нехороший оборот, которого они не ожидали. До сих пор неясно, оскорбили австрийцы русских намеренно или по причине бардака, которого в «лоскутной империи» хватало. Но теперь последствия были налицо.
Дважды катер с австрийским флаг-капитаном ходил на «Цесаревича», объясняя, что австрийская эскадра обязательно должна уйти, она не может ждать до 8 утра. Маньковский оба раза заявил, что об уступках не может быть и речи.
Русский адмирал прекрасно понимал, что в случае боя между эскадрами никаких шансов у него нет, превосходство австрийцев, с учетом орудий крепости, было примерно 10-кратным (даже если игнорировать тот факт, что к австрийцам быстро могли подойти дополнительные силы, русские же в Средиземном море никакого подкреп-ления ждать не могли). Скорее всего, не удалось бы потопить даже один корабль противника. Более того, действия русского отряда почти неизбежно становились причиной войны между Россией и Австро-Венгрией. И еще, Маньковский прямо «подставлял» великого князя Николая Николаевича, который в этот момент на поезде рассекал просторы Австро-Венгрии. Великий князь в случае начала боевых действий в бухте Фиуме автоматически становился заложником, что увеличивало вероятность перерастания инцидента в полномасштабную войну. Впрочем, судьба Николая Николаевича вряд ли волновала Николая Степановича. Возможно, он даже испытал бы некоторое удовольствие, подставив лукавого царедворца, столь равнодушно отнесшегося к оскорблению своей державы. Не исключено и то, что Маньковский вообще не подумал про великого князя. Потому что честь страны и Андреевского флага были превыше всего. Офицеров учили, что за нее надо умирать. Вести себя по-другому просто невозможно (да, был уже шестилетней давности позор сдачи адмиралов Рождественского и Небогатова во время Цусимского сражения, но большинство флотских офицеров именно позором его и считали). Поэтому три русских корабля готовились воевать с двумя десятками австрийских, поддержанных мощной крепостью.
Ночью на обеих эскадрах никто не спал. Было видно, как австрийские корабли и крепость активно перемигиваются сигнальными огнями. В 4 утра австрийская эскадра начала разводить пары, из труб повалил дым. На русских кораблях артиллеристы ждали команды на открытие огня. Если бы австрийцы двинулись с места, она бы поступила немедленно. Только австрийцы не ушли, даже якоря не подняли. Видимо, они прекрасно осознавали свое подавляющее преимущество в данный момент в данном месте, но понимали, что по крайней мере флагмана русские изуродовать успеют. И что начинать войну, причиной которой станет их собственное ничем не объяснимое хамство, вряд ли стоит.
Интересно, кстати, как бы пошла история, если бы фиумский инцидент действительно стал причиной начала войны между Россией и Австро-Венгрией? Насколько масштабной она бы оказалась и, главное, пришли бы на помощь Австро-Венгрии другие члены Тройственного союза (Германия и Италия), а на помощь России — другие члены Антанты (Великобритания и Франция)? То есть началась бы Первая мировая на 4 года раньше? И к «настоящей» Первой мировой ее участники были, в общем, не очень готовы, хотя «подготовительный период» между выстрелом в Сараево и началом собственно войны занял больше месяца, а здесь пришлось бы воевать буквально «с колес», поэтому состав участников, течение и исход военных действий были бы совершенно непредсказуемы. А если бы война осталась делом только двух втянутых в нее стран (хотя на нашей стороне с гарантией, близкой к 100 %, воевали бы Сербия и Черногория), то почти наверняка Россия бы одержала в ней победу. По крайней мере, в ходе Первой мировой русские почти всегда побеждали австрийцев, а уж если бы тем не помогали немцы, то в исходе войны особо сомневаться не приходится. Причем Австро-Венгрию в этом случае, скорее всего, ждала бы та же судьба, что и в реальном 1918 г., — полная дезинтеграция. В этом случае Первой мировой потом бы просто не было — Германия не смогла бы воевать в одиночку, т. е. вся история человечества оказалась бы совершенно иной, ведь именно эта война, как сейчас ясно, стала переломным моментом в истории, как минимум, европейской, как максимум — мировой цивилизации, а про российскую историю и говорить нечего.
Впрочем, утром 2 сентября 1910 г. в бухте Фиуме люди на русских и австрийских кораблях оценить это все, разумеется, не могли, заглядывать в будущее и сейчас еще никто не научился. Они просто ждали, начнется ли бой здесь и сейчас.
В 8 утра, как положено, команды были построены на палубах перед церемонией подъема флага. Командиры кораблей отдали привычную команду «На флаг и гюйс! Смирно! Флаг и гюйс поднять!» Правда, в этот раз за командой, если бы австрийцы повели себя так же, как и накануне, могла последовать война.
Но этого не случилось. Как только флаги и гюйсы на «Цесаревиче», «Рюрике» и «Богатыре» пошли вверх, загрохотали салютные пушки крепости Фиуме и всех кораблей австрийской эскадры. Маньковский считал залпы. Их было двадцать один, полноценный салют наций. Русский адмирал выиграл этот бой. Он одной своей волей отстоял честь Андреевского флага и честь России. Продемонстрировав готовность пролить свою и вражескую кровь, он предотвратил кровопролитие.
Австрийские корабли сразу начали сниматься с якорей и двинулись в море мимо русского отряда. Маньковский прекрасно знал морские обычаи. Команды «Цесаревича», «Богатыря» и «Рюрика» были выстроены во фронт, оркестры заиграли австрийский гимн. И теперь все было честь по чести. Австрийские команды тоже были построены как положено, а оркестры заиграли русский гимн. Ссориться с русскими они больше не хотели, слишком дорого это обходилось.
4 сентября ушли из Фиуме и русские, их миссия была выполнена. Их воля оказалась сильнее воли австрийцев.
Впрочем, может быть, надо пожалеть о том, что тогдашние хозяева Фиуме оказались не только хамами, но и трусами. Как уже было сказано, начнись война — мы бы ее почти наверняка выиграли, предотвратив, таким образом, катастрофу 1917 г. Но, видимо, хамство и трусость неразделимы, поэтому все пошло так, как пошло.
Фиумский инцидент канул в Лету, его все забыли. Забыли и его главного героя адмирала Маньковского.
Через девять лет, когда не было уже на планете ни Российской, ни Австро-Венгерской империй, а «Цесаревич» (переименованный в «Гражданина»), «Богатырь» и «Рюрик» гнили в Кронштадте (ни один из этих кораблей в море больше не вышел), в маленьком русском городе Ельце 60-летний вице-адмирал Николай Степанович Маньковский был арестован ВЧК и убит в тюрьме.
В этом же 1919 г. на Балтике тральщик «Китобой», кораб-лик водоизмещением 280 т с двумя маленькими пушками, ушел от красных в Эстонию, подняв Андреевский флаг. В начале 1920 г. из-за возможности захвата эстонцами «Китобой», которым командовал лейтенант Оскар Оскарович Ферсман, до этого воевавший в армии Юденича в качестве танкиста, двинулся вокруг Европы в Крым, к Врангелю. 27 февраля он пришел на рейд Копенгагена, где стояла мощная английская эскадра во главе с линейным крейсером «Худ». Командующий эскадры приказал «Китобою» спустить Андреевский флаг, потому что Британия его больше не признает.
Если отряд Маньковского в Фиуме уступал австрийцам примерно в 10 раз, то боевые потенциалы «Китобоя» и английских кораблей были в принципе несопоставимы. Тем не менее Ферсман отказался спускать флаг и заявил, что будет воевать.
Конфликт был улажен находившейся в Копенгагене вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Благодаря ей тральщик, не спустивший флага, был снабжен продовольствием и углем. Он дошел до Севастополя, принял участие в эвакуации армии Врангеля из Крыма и вместе с другими кораблями Черноморского флота ушел в тунисский порт Бизерта. Оскар Ферсман умер в 1948 г. в Аргентине.
Маньковский ничего не узнал о своем достойном наследнике Ферсмане. А страна забыла обоих...
Вложения:
Спасибо сказали: head, Kites, kombat, С.Нежигай, lelik, FOMA, Длинный, masterdu
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- FOMA
- Автор темы
- Не в сети
- ДВВАИУ`шникЪ
- никогда не сдавайся-предела НЕТ!
Взад
Больше
- Сообщений: 2090
- Спасибо получено: 2526
14 нояб 2016 05:54 - 14 нояб 2016 06:52 #52288
от FOMA
FOMA ответил в теме Слава Героям!!!
Судьба офицера.
grey-croco.livejournal.com/347189.html?view=27146293#t27146293
Должен признаться - посмотр мелодрамы "АдмиралЪ" имел для меня смысл. Какой именно?
Я задумался - а вообще как сложилась судьба офицеров царского флота после революции? Ведь многие из них перешли на службу к красным и верно служили им всю войну.
И тут я вспомнил один запомнившийся в детстве эпизод.
У меня дома лежит подарок деда, капитана I ранга РККФ. Книга издания 1953 года, называется "Рассказы о боевых кораблях". В ней приводился один эпизод Первой Мировой на Черном море, который я запомнил с детства.
Что бы не получилось "испорченного телефона", просто процитирую его дословно.
26 марта с кораблей русского флота было спущено на воду несколько гидросамолетов; они вылетели на разведку над турецкой территорией. Вскоре вернулись все машины, кроме одной. Решили, что невернувшийся самолет сбит противником. Поэтому корабли ушли в Севастополь.
Прошло шесть дней. С борта русского миноносца, крейсировавшего у крымского побережья, заметили небольшую шхуну, шедшую курсом на Севастополь. Велика была радость наших моряков, когда выяснилось, что команда шхуны состоит из членов экипажа русского гидросамолета, считавшегося погибшим.
Оказалось, что гидросамолет (командиром его был летчик лейтенант Михаил Сергеев, а наблюдателе - унтер-офицер Феликс Тур) действительно был обстрелян турками, пули пробили бак с горючим, почти весь бензин вытек, и пришлось садиться на воду под берегом настолько далеко от русских кораблей, что их сигнальщики не заметили этого.
Его сын, Константин Сергеев стал офицером-подводником. Он окончил Военно-морскую академию, участвовал в создании первых атомных подводных лодок. Служил заместителем начальника отдела подводных лодок Главного Управления кораблестроения ВМФ, начальником отдела в аппарате Заместителя Главнокомандующего Военно-морским флотом по кораблестроению и вооружению. С 1975 года работал старшим инженером этого Управления. Награжден двумя орденами Отечественной войны II степени, четырьмя орденами Красной Звезды и орденом Знак Почёта, медалями - "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За оборону Советского Заполярья" и другими. Внуки Андрей и Кирилл стали флотскими инженерами.
Морская династия. М.М. Сергеев с сыном Константином и внуками Кириллом и Андреем на Красной площади. Начало 70-х.
Вот о таких людях и надо снимать фильмы, писать книги, на их примере учить молодежь. Только сейчас в фаворе не реальные мичманы, а всякие гламурно-опереточные "АдмиралЪ"-ы..
UPD.
Был награжден:
орден Св. Станислава с мечами и бантом (06.07.1915)
орден Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» (15.02.1916)
Tags: история, флот
grey-croco.livejournal.com/347189.html?view=27146293#t27146293
Должен признаться - посмотр мелодрамы "АдмиралЪ" имел для меня смысл. Какой именно?
Я задумался - а вообще как сложилась судьба офицеров царского флота после революции? Ведь многие из них перешли на службу к красным и верно служили им всю войну.
И тут я вспомнил один запомнившийся в детстве эпизод.
У меня дома лежит подарок деда, капитана I ранга РККФ. Книга издания 1953 года, называется "Рассказы о боевых кораблях". В ней приводился один эпизод Первой Мировой на Черном море, который я запомнил с детства.
Что бы не получилось "испорченного телефона", просто процитирую его дословно.
26 марта с кораблей русского флота было спущено на воду несколько гидросамолетов; они вылетели на разведку над турецкой территорией. Вскоре вернулись все машины, кроме одной. Решили, что невернувшийся самолет сбит противником. Поэтому корабли ушли в Севастополь.
Прошло шесть дней. С борта русского миноносца, крейсировавшего у крымского побережья, заметили небольшую шхуну, шедшую курсом на Севастополь. Велика была радость наших моряков, когда выяснилось, что команда шхуны состоит из членов экипажа русского гидросамолета, считавшегося погибшим.
Оказалось, что гидросамолет (командиром его был летчик лейтенант Михаил Сергеев, а наблюдателе - унтер-офицер Феликс Тур) действительно был обстрелян турками, пули пробили бак с горючим, почти весь бензин вытек, и пришлось садиться на воду под берегом настолько далеко от русских кораблей, что их сигнальщики не заметили этого.
ВНИМАНИЕ: Спойлер!
Вскоре турки обнаружили гидросамолет и поняли, что машина лишена подвижности, что это верная, легкая добыча. Чтобы захватить русский гидросамолет, турецкое командование послало военную шхуну. И тогда случилось невероятное.
Сергеев и Тур, русские воины, свято хранили в сердцах боевой завет поколений русских моряков - лучше гибель, чем позорная сдача врагу. В отчаянно, казалось, положении, они думали не о сдаче, не о поражении, а о победе, о том, чтобы не уронить воинской славы родного флота, чтобы сохранить для Родины доверенное им оружие. Они отлично знали технику своего оружия и поэтоу нашли путь к победе.
Горючего не хватило для продолжеия полета, но остатков его было достаточно, чтобы дать гидросамолету ход по воде. Турки на шхуне, не ожидавшие сколько-нибудь серезного сопротивления, не поверили своим глазам, когда увидели, что русский гидросамолет пришел в движение, завертелся его винт; крылатая лодка, набирая скорость двинулась им навстречу, в стремительную лобовую атаку. Еще несколько минут, и уже на короткой дистанции заговорил ее пулемет. Меткие пулеметные очереди навели панику на не ждавшую такой встречи команду шхуны. Турки стали уходить. Но Сергееву и Туру этого было мало. Они стали нагонять вражеский корабль, продолжая осыпать его пулями. Турки не выдержали, спустили шлюпку и удрали к берегу, оставив шхуну русским летчикам. Сергеев и Тур сняли с гидросамолета все ценные части, приборы, оружие, и затем уничтожили свою машину.
Славные моряки-летчики на время превратились в матросов, подняли паруса на своем трофейном корабле и успешно довели его до родных берегов.
Несколько дней назад я перечитал этот эпизод еще раз и задал вопрос: "А как сложилась судьба героического экипажа ?" За кого они воевали в гражданскую войну? Что случилось с ними после войны?
Сразу скажу - о судьбе унтер-офицера Феликса Тура мне так и не удалось найти информацию. Если кто поможет - буду признателен.
А вот о летчике - мичмане Михаиле Сергееве информация есть. И она оказалась настолько интересной, что я решил написать о судьбе этого человека.
Родиной семьи Сергеевых является Вятская земля.
Родоначальник генеалогического древа семьи Сергеевых Михаил Сергиев при царе Алексее Михайловиче был послушником в Троице - Сергиевой Лавре. Потом вернулся в мир, женился, нарожал детей. По традиции, девять мужчин рода посвятили себя Церкви. Кто священником становился, кто дьяконом. Типичным сельским батюшкой был Михаил Григорьевич, настоятель храма в селе Сретенском. Приехал туда молодым священником, всю жизнь трудился на глазах у односельчан, был человеком степенным, домовитым. Все службы, псалмы, тропари знал наизусть. Создал хороший детский хор. Ну и у самого священника были дети. Но вряд ли он мог предполагать в 1891 году, что его только что родившийся сын Михаил выберет карьеру морского офицера и через 22 года закончит Морской кадетский корпус в Санкт - Петербурге, получив квалификацию корабельного артиллериста.
Мичман Михаил Сергеев. 1913 год. Снимок сделан в Вятке.
Молодого офицера назначили командиром батареи эскадренного броненосца Черноморского флота "Синоп". Этот корабль вступил в строй в июне 1889 года. 27 сентября 1907 года его переклассифицировали в линейный корабль. В 1910 году корабль перевооружили, корпус и механизмы капитально отремонтировали и он принял участие в первой мировой войне в качестве брандвахты, охраняя вход в Севастопольскую гавань.
Ещё в 1912 году М.Сергеев, на самолёте Качинской авиашколы совершил в качестве пассажира свой первый полёт будучи гардемарином. Этот полет оказал на него огромное впечатление. Небо пленило его и в 1916 году он поступил в школу морских лётчиков, располагавшуюся на Гутуевом острове Петрограда, где учили летать на гидросамолётах М-2.
В июле 1916 года М. Сергееву присвоили чин лейтенанта и направили в корабельный дивизион воздушной дивизии Черноморского флота, куда также входили две воздушные бригады и отряд дирижаблей.
Тогда на Черном море действовали два русских гидроавиатранспорта - "Император Александр I" и "Император Николай I", которые вступили в строй в конце 1914 начале 1916 года. Гидрокрейсер "Император Александр I", на который получил направление мичман Сергеев, был построен в Англии. Имел водоизмещение - 9240 т, мощность паровой машины 5100 л.с., скорость хода 15 узлов, длину наибольшую 117 м, ширину 15,4 м, осадку 6,2 м, вооружение: 6-120-мм орудий, 2-57-мм пушки, 2 пулемета, 7 гидроаэропланов. Гидроаэропланы конструкции Кертиса и Вуазена так же были построены по заказу за рубежом.
12 марта 1917 г. 8-му гидроотряду Черноморского флота было приказано погрузиться на корабли и отправиться в район Босфора, чтобы осуществить разведку и аэросьемку береговой полосы и уничтожить бомбами артбатареи, установленные на мысе Кара-Бурун. Во время разведки над Босфором и произошел эпизод, о котором было написано в книге. Не имея продовольствия и пресной воды, летчики за 6 дней привели захваченную в бою парусную шхуну к русскому берегу.
За этот подвиг командующий Черноморским флотом вице-адмирал А. В. Колчак наградил лейтенанта М. Сергеева именным золотым оружием. Так пересеклись пути Адмирала и Мичмана.
Судьба Колчак теперь известна всем. А какова была судьба Мичмана?
5 мая 1917 года, во время воздушной операции на Румынском фронте, около Констанцы, Михаил Сергеев, возвращаясь с задания, был атакован тремя немецкими гидроаэропланами, одного сбил, но сам не смог уклониться от пулемётной очереди, был ранен и попал в плен. На Родину он вернулся после войны, в декабре 1918 года.
На Родине в это время "полыхала Гражданская война, от темна до темна". И военный летчик не остался в стороне от бурных событий того времени.
Но в отличии от Адмирала, Михаил Михайлович Сергеев с начала 1919 года поступает на службу в Рабоче - Крестьянский Красный Флот, в качестве красвоенморлёта (красноый военно-морской летчик).
В то время гидроавиачасти входили в состав флотов и флотилий и подчинялись начальникам морских сил флотов и флотилий. 26 декабря 1920-го года, приказом Pеввоенсовета Республики был сформирован воздушный флот Черного и Азовского морей. Его начальником стал морской летчик М. М. Сергеев. На этой должности он находился до 1923 года. С 1925 по 1927 гг. был заместителем начальника ВВС РККА. В петлицах его мундира были знаки различия в виде ромбов, что соответствовало генеральскому званию. Но в 1929 году из армии его уволили.
Он перебрался на Крайний Север, где, по предложению Отто Юльевича Шмидта был назначен заместителем начальника по морской части Западно - Таймырской экспедиции. Главной задачей экспедиции был поиск мест возможного строительства арктических аэродромов для полетов полярных лётчиков.
В 1933-34 гг он участвовал в полярном морском походе. Выйдя из Архангельска на шхуне "Белуха", участники экспедиции обследовали острова, в том числе Уединения, Крузенштерна, дошли до пролива Фрама, архипелага островов Известий ЦИК, проделали ряд важных научных работ. О походе Западно - Таймырской экспедиции был снят документальный кинофильм. На обратном пути в Архангельск "Белуха" получила пробоины и затонула. Экспедицию спас пароход "Аркос". Об этом событии в 1934 году писала газета "Известия".
С 1935 г. М. Сергеев работал инженером по авиационному вооружению в группе талантливого изобретателя Леонида Васильевича Курчевского, который известен тем, что разрабатывал динамо - реактивные пушки (ДРП), прототип безоткатных орудий.
С 1936 года до начала Великой Отечественной войны Михаил Сергеев трудился инженером на артиллерийском заводе в Подлипках (ныне г. Королев).
С началом Великой Отечественной войны он подал рапорт на имя Наркома ВМФ СССР и был отправлен на фронт. По иронии судьбы ему, как и четверть века назад, присвоили воинское звание "лейтенант". Как специалист высокого класса он был назначен инспектором артиллерии Волжской военной флотилии, где встретился с сыном, Константином, получившим такое же звание после окончания Высшего Военно - морского инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского. Сталинград был крупнейшим промышленным центром. А после падения Севастополя в нём сосредоточили все тыловые запасы кораблей Черноморского флота, которые базировались в Поти и других местах Кавказского побережья.
Вместе с сыном Михаил Сергеев находился в Сталинграде с первого до последнего дня его героической обороны.
После Сталинградской битвы Михаил Михайлович Сергеев, будучи районным инженером управления , занимался вопросами применения авиационного вооружения, был награждён орденом Красной Звезды, закончил войну в звании подполковника.
Долгие годы он преподавал в МВТУ им. Н. Баумана (до 1963 года), умер в 1974 году в возрасте 83-х лет и был похоронен на столичном Ваганьковском кладбище. На могиле первого командующего морской авиацией Азовского и Чёрного морей лётчики Черноморского флота установили гранитный валун, специально доставленный ими из Крыма. Среди островов Известий ЦИК в Карском море - Тройного, Хлебникова, Гаврилина, есть и остров Пологий - Сергеева, названный в честь прославленного морского лётчика.
Михаил Михайлович Сергеев с сыном Константином. Москва.
Сергеев и Тур, русские воины, свято хранили в сердцах боевой завет поколений русских моряков - лучше гибель, чем позорная сдача врагу. В отчаянно, казалось, положении, они думали не о сдаче, не о поражении, а о победе, о том, чтобы не уронить воинской славы родного флота, чтобы сохранить для Родины доверенное им оружие. Они отлично знали технику своего оружия и поэтоу нашли путь к победе.
Горючего не хватило для продолжеия полета, но остатков его было достаточно, чтобы дать гидросамолету ход по воде. Турки на шхуне, не ожидавшие сколько-нибудь серезного сопротивления, не поверили своим глазам, когда увидели, что русский гидросамолет пришел в движение, завертелся его винт; крылатая лодка, набирая скорость двинулась им навстречу, в стремительную лобовую атаку. Еще несколько минут, и уже на короткой дистанции заговорил ее пулемет. Меткие пулеметные очереди навели панику на не ждавшую такой встречи команду шхуны. Турки стали уходить. Но Сергееву и Туру этого было мало. Они стали нагонять вражеский корабль, продолжая осыпать его пулями. Турки не выдержали, спустили шлюпку и удрали к берегу, оставив шхуну русским летчикам. Сергеев и Тур сняли с гидросамолета все ценные части, приборы, оружие, и затем уничтожили свою машину.
Славные моряки-летчики на время превратились в матросов, подняли паруса на своем трофейном корабле и успешно довели его до родных берегов.
Несколько дней назад я перечитал этот эпизод еще раз и задал вопрос: "А как сложилась судьба героического экипажа ?" За кого они воевали в гражданскую войну? Что случилось с ними после войны?
Сразу скажу - о судьбе унтер-офицера Феликса Тура мне так и не удалось найти информацию. Если кто поможет - буду признателен.
А вот о летчике - мичмане Михаиле Сергееве информация есть. И она оказалась настолько интересной, что я решил написать о судьбе этого человека.
Родиной семьи Сергеевых является Вятская земля.
Родоначальник генеалогического древа семьи Сергеевых Михаил Сергиев при царе Алексее Михайловиче был послушником в Троице - Сергиевой Лавре. Потом вернулся в мир, женился, нарожал детей. По традиции, девять мужчин рода посвятили себя Церкви. Кто священником становился, кто дьяконом. Типичным сельским батюшкой был Михаил Григорьевич, настоятель храма в селе Сретенском. Приехал туда молодым священником, всю жизнь трудился на глазах у односельчан, был человеком степенным, домовитым. Все службы, псалмы, тропари знал наизусть. Создал хороший детский хор. Ну и у самого священника были дети. Но вряд ли он мог предполагать в 1891 году, что его только что родившийся сын Михаил выберет карьеру морского офицера и через 22 года закончит Морской кадетский корпус в Санкт - Петербурге, получив квалификацию корабельного артиллериста.
Мичман Михаил Сергеев. 1913 год. Снимок сделан в Вятке.
Молодого офицера назначили командиром батареи эскадренного броненосца Черноморского флота "Синоп". Этот корабль вступил в строй в июне 1889 года. 27 сентября 1907 года его переклассифицировали в линейный корабль. В 1910 году корабль перевооружили, корпус и механизмы капитально отремонтировали и он принял участие в первой мировой войне в качестве брандвахты, охраняя вход в Севастопольскую гавань.
Ещё в 1912 году М.Сергеев, на самолёте Качинской авиашколы совершил в качестве пассажира свой первый полёт будучи гардемарином. Этот полет оказал на него огромное впечатление. Небо пленило его и в 1916 году он поступил в школу морских лётчиков, располагавшуюся на Гутуевом острове Петрограда, где учили летать на гидросамолётах М-2.
В июле 1916 года М. Сергееву присвоили чин лейтенанта и направили в корабельный дивизион воздушной дивизии Черноморского флота, куда также входили две воздушные бригады и отряд дирижаблей.
Тогда на Черном море действовали два русских гидроавиатранспорта - "Император Александр I" и "Император Николай I", которые вступили в строй в конце 1914 начале 1916 года. Гидрокрейсер "Император Александр I", на который получил направление мичман Сергеев, был построен в Англии. Имел водоизмещение - 9240 т, мощность паровой машины 5100 л.с., скорость хода 15 узлов, длину наибольшую 117 м, ширину 15,4 м, осадку 6,2 м, вооружение: 6-120-мм орудий, 2-57-мм пушки, 2 пулемета, 7 гидроаэропланов. Гидроаэропланы конструкции Кертиса и Вуазена так же были построены по заказу за рубежом.
12 марта 1917 г. 8-му гидроотряду Черноморского флота было приказано погрузиться на корабли и отправиться в район Босфора, чтобы осуществить разведку и аэросьемку береговой полосы и уничтожить бомбами артбатареи, установленные на мысе Кара-Бурун. Во время разведки над Босфором и произошел эпизод, о котором было написано в книге. Не имея продовольствия и пресной воды, летчики за 6 дней привели захваченную в бою парусную шхуну к русскому берегу.
За этот подвиг командующий Черноморским флотом вице-адмирал А. В. Колчак наградил лейтенанта М. Сергеева именным золотым оружием. Так пересеклись пути Адмирала и Мичмана.
Судьба Колчак теперь известна всем. А какова была судьба Мичмана?
5 мая 1917 года, во время воздушной операции на Румынском фронте, около Констанцы, Михаил Сергеев, возвращаясь с задания, был атакован тремя немецкими гидроаэропланами, одного сбил, но сам не смог уклониться от пулемётной очереди, был ранен и попал в плен. На Родину он вернулся после войны, в декабре 1918 года.
На Родине в это время "полыхала Гражданская война, от темна до темна". И военный летчик не остался в стороне от бурных событий того времени.
Но в отличии от Адмирала, Михаил Михайлович Сергеев с начала 1919 года поступает на службу в Рабоче - Крестьянский Красный Флот, в качестве красвоенморлёта (красноый военно-морской летчик).
В то время гидроавиачасти входили в состав флотов и флотилий и подчинялись начальникам морских сил флотов и флотилий. 26 декабря 1920-го года, приказом Pеввоенсовета Республики был сформирован воздушный флот Черного и Азовского морей. Его начальником стал морской летчик М. М. Сергеев. На этой должности он находился до 1923 года. С 1925 по 1927 гг. был заместителем начальника ВВС РККА. В петлицах его мундира были знаки различия в виде ромбов, что соответствовало генеральскому званию. Но в 1929 году из армии его уволили.
Он перебрался на Крайний Север, где, по предложению Отто Юльевича Шмидта был назначен заместителем начальника по морской части Западно - Таймырской экспедиции. Главной задачей экспедиции был поиск мест возможного строительства арктических аэродромов для полетов полярных лётчиков.
В 1933-34 гг он участвовал в полярном морском походе. Выйдя из Архангельска на шхуне "Белуха", участники экспедиции обследовали острова, в том числе Уединения, Крузенштерна, дошли до пролива Фрама, архипелага островов Известий ЦИК, проделали ряд важных научных работ. О походе Западно - Таймырской экспедиции был снят документальный кинофильм. На обратном пути в Архангельск "Белуха" получила пробоины и затонула. Экспедицию спас пароход "Аркос". Об этом событии в 1934 году писала газета "Известия".
С 1935 г. М. Сергеев работал инженером по авиационному вооружению в группе талантливого изобретателя Леонида Васильевича Курчевского, который известен тем, что разрабатывал динамо - реактивные пушки (ДРП), прототип безоткатных орудий.
С 1936 года до начала Великой Отечественной войны Михаил Сергеев трудился инженером на артиллерийском заводе в Подлипках (ныне г. Королев).
С началом Великой Отечественной войны он подал рапорт на имя Наркома ВМФ СССР и был отправлен на фронт. По иронии судьбы ему, как и четверть века назад, присвоили воинское звание "лейтенант". Как специалист высокого класса он был назначен инспектором артиллерии Волжской военной флотилии, где встретился с сыном, Константином, получившим такое же звание после окончания Высшего Военно - морского инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского. Сталинград был крупнейшим промышленным центром. А после падения Севастополя в нём сосредоточили все тыловые запасы кораблей Черноморского флота, которые базировались в Поти и других местах Кавказского побережья.
Вместе с сыном Михаил Сергеев находился в Сталинграде с первого до последнего дня его героической обороны.
После Сталинградской битвы Михаил Михайлович Сергеев, будучи районным инженером управления , занимался вопросами применения авиационного вооружения, был награждён орденом Красной Звезды, закончил войну в звании подполковника.
Долгие годы он преподавал в МВТУ им. Н. Баумана (до 1963 года), умер в 1974 году в возрасте 83-х лет и был похоронен на столичном Ваганьковском кладбище. На могиле первого командующего морской авиацией Азовского и Чёрного морей лётчики Черноморского флота установили гранитный валун, специально доставленный ими из Крыма. Среди островов Известий ЦИК в Карском море - Тройного, Хлебникова, Гаврилина, есть и остров Пологий - Сергеева, названный в честь прославленного морского лётчика.
Михаил Михайлович Сергеев с сыном Константином. Москва.
Его сын, Константин Сергеев стал офицером-подводником. Он окончил Военно-морскую академию, участвовал в создании первых атомных подводных лодок. Служил заместителем начальника отдела подводных лодок Главного Управления кораблестроения ВМФ, начальником отдела в аппарате Заместителя Главнокомандующего Военно-морским флотом по кораблестроению и вооружению. С 1975 года работал старшим инженером этого Управления. Награжден двумя орденами Отечественной войны II степени, четырьмя орденами Красной Звезды и орденом Знак Почёта, медалями - "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За оборону Советского Заполярья" и другими. Внуки Андрей и Кирилл стали флотскими инженерами.
Морская династия. М.М. Сергеев с сыном Константином и внуками Кириллом и Андреем на Красной площади. Начало 70-х.
Вот о таких людях и надо снимать фильмы, писать книги, на их примере учить молодежь. Только сейчас в фаворе не реальные мичманы, а всякие гламурно-опереточные "АдмиралЪ"-ы..
UPD.
Был награжден:
орден Св. Станислава с мечами и бантом (06.07.1915)
орден Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» (15.02.1916)
Tags: история, флот
Спасибо сказали: head, Kites, lelik, Длинный, Maks-69, masterdu
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- FOMA
- Автор темы
- Не в сети
- ДВВАИУ`шникЪ
- никогда не сдавайся-предела НЕТ!
Взад
Больше
- Сообщений: 2090
- Спасибо получено: 2526
21 нояб 2016 17:57 #52327
от FOMA
FOMA ответил в теме Слава Героям!!!
Одна минута той войны...
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- МИМ
- Не в сети
- ДВВАИУ`шник!
Взад
Больше
- Сообщений: 674
- Спасибо получено: 834
04 дек 2016 13:10 #52434
от МИМ
МИМ ответил в теме Слава Героям!!!
Карен Таривердиев. О жизни, службе, о войне...
На войне все дело – в соплях. Так утверждал мой знакомый служака-«афганец». Кто-то наматывает эти сопли на кулак и идет в бой. А кто-то растирает их по морде и остается в укрытии или прячется за спиной других. Есть еще такие, у кого соплей нет вообще, говорил мой приятель. Но их – единицы. И они всегда молчаливы. Почему? Просто всегда думают о жизни других. У майора разведки Карена Таривердиева за весь Афган погиб всего один боец в подразделении. Все остальные сотни жизней он вернул женам и матерям. А сам умирал пять раз. Он так про себя и говорит: обычный солдат. Рядовой майор.
Карен Таривердиев, сын знаменитого советского композитора Микаэла Таривердиева, не пошел по стопам отца. Он стал профессиональным военным, был майором ГРУ, воевал в Афганистане, не раз ранен, награжден боевыми наградами. В интервью нашему журналу Карен Микаэлович рассказал о том времени.
Дальше - specnazspn.livejournal.com/692636.html
Вложение hdeea63d.jpg не найдено
На войне все дело – в соплях. Так утверждал мой знакомый служака-«афганец». Кто-то наматывает эти сопли на кулак и идет в бой. А кто-то растирает их по морде и остается в укрытии или прячется за спиной других. Есть еще такие, у кого соплей нет вообще, говорил мой приятель. Но их – единицы. И они всегда молчаливы. Почему? Просто всегда думают о жизни других. У майора разведки Карена Таривердиева за весь Афган погиб всего один боец в подразделении. Все остальные сотни жизней он вернул женам и матерям. А сам умирал пять раз. Он так про себя и говорит: обычный солдат. Рядовой майор.
Карен Таривердиев, сын знаменитого советского композитора Микаэла Таривердиева, не пошел по стопам отца. Он стал профессиональным военным, был майором ГРУ, воевал в Афганистане, не раз ранен, награжден боевыми наградами. В интервью нашему журналу Карен Микаэлович рассказал о том времени.
Дальше - specnazspn.livejournal.com/692636.html
Вложения:
Спасибо сказали: FOMA, Олег Плясунов, Длинный, Maks-69
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
Модераторы: roger, lelik, dunay