Лёша, дружище! Это жизнь во всех её проявлениях! Не буду лукавить было  «всё и даже больше», но описывать буду только «сплетение наших душ»! 😊

ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

 За этими нашими с Малгожатой  бесконечными  воспоминаниями и разговорами  её рабочий день завершился, но расставаться, почему-то, абсолютно не хотелось. Особенно, наверное, мне! Поэтому  я предложил проводить  Госю домой, а по дороге мне заселиться в гостиницу, и там перекусить  вместе, продолжив общение, или просто выпить кофе. Вот же наивный, лох!  Сам того не зная, не понимая, я, невольно, «замутил» скрытую провокацию. Дело в том, что у поляков  фраза-предложение  мужчины  женщине «выпить кофе» зачастую имеет двойной, нарицательный  смысл и часто используется  в форме  шутливого, но «непристойного предложения» интима. Там об этом все знают и намёк понимают без слов. Но не я! Я же ещё тогда был серый и абсолютно непросвещённый «радецкий хлопак» (советский парень). Мы в Союзе на его «излёте», помню, и кофе, в основном,  пили  из титана, наливая его в гранёные стаканы с чайной ложкой. В самом лучшем, эстетически-утончённом случае, это был растворимый (без осадка) индийский кофе, а в худшем - его унылый советский аналог, желудёвый  эрзац  напиток с цикорием. Малгося, услышав это  «непристойное предложение»,  не сделала  поправку на мою непроходимую дремучесть, а восприняла  его буквально и всерьёз. Она только удивлённо меня переспросила: «Вот так, сразу?»  Мы, похоже, тогда с ней  разговаривали абсолютно на разных языках, причём даже без самого простого сурдоперевода. Это уже потом мне объяснили что такое «выпиць  разэм   кавы» (попить вместе  кофе) с женщиной. Правда, одно меня до сих пор  утешает – Гося  не возмутилась  и не пресекла  это предложение наотрез. Пусть даже оно и очень двояко прозвучало по-польски!  Пани  Охочинская  мне популярно  рассказала, что «провожать» меня, как гостеприимная принимающая сторона, в этот вечер будет она. Я не стал с ней спорить, ведь женщины, по определению, могущественней  нас мужиков, потому что именно они  всегда направляют мужчин туда, куда, как потом выясняется, их хотел  направить  сам  Бог… 
Начала это своё «провожание» она  с телефонного звонка начальнику Варшавского военного авиаремонтного завода, пану Невиньскому, чтобы тот меня разместил  в своей ведомственной заводской гостинице, потому как это было рядом и по деньгам - «таньше ниж иннэ» («недорага», или – «дешевле краденного», по-русски).  После  этого, мы, «с вещами в руках пошли на выход», и  поехали  на её служебном «самохОде»  (машине) в гостиницу завода . Гося, после моего оформления  на «ресепшн»,  осталась пить чай внизу в ресторанчике  (не путать с питьём кофе, потому что это принципиально разные церемонии!), а меня она отпустила «припудрить носик» и отнести вещи в номер. Когда минут через  двадцать я спустился, чтобы, наконец, келейно посидеть со своей «колежанкой» (коллегой) и обсудить условия договора  на ремонт техники, то снова «всё пошло не так»! В ресторане гостиницы  появились представители  администрации завода  и  шумно  стали крутиться вокруг нас, встречая  и чествуя  почти «как Гагарина» после его полёта, а музыканты, по-моему, даже сыграли «туш» по этому поводу.  Конечно же, всё это шоу и музыкальное приветствие  было адресовано «тылько» (только) пани Малгожате Охочинской, их  косвенному (но очень нужному!)  начальнику  по вопросам  организации ремонта и комплектации. Но и мне немного этого тепла перепало от её «солнечных протуберанцев», как  представителю  братского, союзного  государства ещё со времён Люблинской Унии 1569 года. О том, что мы с ней знакомы  «тысячу лет»,  Малгося  попросила  пока никому не говорить. Так, на всякий случай! 
 Я с детства хорошо знал и даже участвовал (ребёнком, правда) в весёлых польских застольях. Любят они это дело со времён своей гулящей шляхты. Обязательным «пунктом» любого такого мероприятия является пение песни «Сто лет». И вовсе не обязательно, чтобы отмечался день рождения. Её охотно и многократно  поют  на всех мероприятиях и даже просто встречах, типа того нашего товарищеского ужина. У жизнерадостных поляков  любая вечеринка - это уже отличная причина, чтобы  пропеть кому-либо это доброе, душевное  пожелание. Я в тот вечер «сорвал» его раза два.  
«Сто лят! Сто лят! Нех жие БОрис сто лят!» (Пускай Борис живёт сто лет!).  А моя красавица и умница Госька, вообще  раз пять!
И ведь искренне пели и желали  всего  от души!

       ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

 Наш с Госей  (пшепрашам  (извините) с пани Малгожатой Охочинской)  вечер продолжался и «градус»  его постепенно  повышался. Маленький, забавный эпизод того ужина. Знаменитые драконовские реформы Лешека Бальцеровича (духовный отец  и вдохновитель нашего Егора Гайдара) уже «широко шагали» по всей «Речи Посполитой» и ведомственная военная гостиница завода апробировала в своей  работе  варианты коммерческого  режима. Чтобы зарабатывать, при этом, «пару ладных грошей». Поэтому  ресторан  принимал  всех  желающих  «с улицы». Но  большинство из них шли туда не за уютом и романтическим настроем ужина «при свечах», а просто «догнаться». Любят «пшеки» всё-таки конкретно  выпить, как и мы! Много у нас  такой общей истории. Уверен, что наш Сусанин завёл их в непроходимые костромские  болота  тоже далеко не «по-трезвому» делу. Бухали, наверное, перед этим, да и в дороге  добавляли, братаясь. Так вот они и попали под беспощадный «русский каток». Гуляй, пей, а дело разумей, потому что!
Вот и тогда, в небольшом уютном зале ресторана, кроме нашей, образовались  ещё пару компаний, которые  громкими разговорами и смехом стали мешать начальнику завода «исполнять» тостующие здравницы про «Сто лят!». Причём пели мы (орали?) громче их всех «вместе взятых». Но он же был начальник всего этого хозяйства? На очередной «взрыв»  смеха за  соседним столиком «полкувник» Невиньский отреагировал жёстко. Он подошёл к ним и, глядя в глаза, просто спросил: «Чи комусь  тутай  пшешкадам?» (Я кому-то тут мешаю?)
 Не поверите – бравый внешний вид пана Юзефа, авиационная военная форма полковника, регалии на груди и даже какие-то висячие лётные крылышки на плечах,  «сразили и уничтожили» команду пьяниц единомышленников и через десять минут их в ресторане  уже не было.
Я тогда, вообще «ни разу», не налегал на искромётные напитки, потому что, во-первых,  слишком  высока  была «цена вопроса» командировки, во-вторых, рядом со мной была моя Малгося  и это меня уже стимулировало, ко многому обязывая, ну, а в третьих - я  с самого детства хорошо помнил  нашу шуточную советскую  инструкцию командировочному за рубеж:
«Будут с водкою дебаты, отвечай.
Нет, ребята демократы, только чай!»
Сегодня эти строчки, конечно же, воспринимаются  уже  нелепо и смешно, а тогда, честное слово, меня перед отъездом инструктировал  белорусский  КГБшник  и почти как в песне  Высоцкого говорил:
«Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам,
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там. 
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь - они в окно. 
Говори, что с этим делом мы покончили давно!» 
Я  и Малгосю, помню, тогда шутливо предупредил, что  шпионки, оказывается,  могут  притвориться  мужиком, насовав тола  под  корсет. Поэтому я должен  обязательно проверить какого пола мой сосед! 
Шутка  снова  получилась несколько тяжеловесной и Малгося, как мне показалось, тоже не до конца её поняла. Юмор Владимира Семёновича, по всей вероятности, не все славяне (кроме нас, постсоветских) понимают. Наверное,  потому, что во всей нашей той жизни кроме сценария «всякого соцреализма», был ещё реализм  жизненный. И Высоцкий с его песнями  был именно из него. А посему, полякам никогда нас не понять. К сожалению, события последних лет это явно показывают. Ведь не друзья, а тем более, не братья они нам оказались?! Ну, да не об этом прямо сейчас...
Глядя на Малгосю, сидящую рядом, мне явно видилось, что когда она встречается со мной взглядом, то глаза её «загораются»  каким-то особенным и тёплым светом. Вот ведь как удивительно сложились, прекратились, а теперь опять проявляются наши чувства и отношения, нежно подумалось мне тогда. Мы снова  говорили и наш разговор, образно говоря, шёл настолько легко, как будто «Болек и Гося»  дышали  свежим воздухом того, нашего с ней, «семьдесят четвёртого» года. По-прежнему, никому не раскрывая тайны «наша знаёмости» (нашего знакомства), делились с ней историями, но уже из взрослой жизни, которая у каждого была только своя. Казалось, что тот вечер был только нашим с Малгосей, несмотря на присутствие рядом других людей. Мы с ней  были как два полюса. С одной стороны – противоположны, а с другой – две неотъемлемые части одного целого.  Мне тогда показалось (точнее, очень захотелось!), чтобы  наш ужин-экспромт в такой искренней атмосфере, стал началом чего-то большего. Думаю потому, что эта объективная данность уже просто «висела» над нами в воздухе, и, господствуя, без вариантов, накрывала меня и Малгожату своей неотвратимой очевидностью!  Мол, никуда Вы, мальчики и девочки, от судьбы не денетесь и всё у Вас будет в порядке! (Вшистко бенди в пожонтку!)
Неожиданно Госька, «королева-мать», шепнула мне за столом, что ей пора, что завтра мы с ней, наконец, займёмся делами контракта и стала собираться. Вместе с ней стали собираться и все остальные. Я, грешным делом, конечно же, в глубине души надеялся на какое-то «продолжение банкета», ну, хотя бы в виде прощального (при этом откровенного, как в детстве!) поцелуя. Но Гося ушла почти «по-английски». Только там уходят, не попрощавшись, а моя польская «англичанка» просто  не поцеловала меня даже дежурным поцелуем. Потому что кругом были чужие люди, которые  не должны знать ничего лишнего!

      ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

  Спалось мне в ту ночь неспокойно. И не потому, что  мучили  эротические  сны. Их я  не боялся, так как был в возрасте «не мальчика, но мужа», когда такие сны скорее  не мучают, а уже больше  радуют.  Неожиданная  встреча с Малгосей, нахлынувшие от этого воспоминания детства и несбывшиеся мечты, а ещё то, как восхитительно выглядела  сегодня моя Гося - всё это, в совокупности,  было как раз из разряда  радующих случаев.
 А снилась  мне  ночью  Малгоська, из того нашего юношеского и нереализованного эпизода, откровенно  танцующая  свой «танец любви»  на  нашем «Острове Любви»  посреди Немана. В ярком солнечном свете моего сна её обнажённая фигура  парила, кружась в ритме дивной музыки, которую слышал только я. Светлые волосы развивались, как золотые лучи, а её изумрудные глаза светились и смотрели  на меня с таким искренним теплом, что казалось, будто мир вокруг нас двоих навсегда  остановился. Каждое движение её танца говорило о том, что нашу любовь сложно выразить просто словами и она, танцуя, стирала эту преграду, показывая  так  свои чувства  ко мне. Я слышал, что эротические  сны с участием коллег  по работе впоследствии очень благоприятно влияют на их взаимоотношения, усиливая лояльность и корпоративный дух в целом. Думаю, приснившийся мне той ночью «альковный» сон, с Госькой в главной роли, был явным намёком на улучшение наших с ней отношений в ближайшем  будущем! 
Утром она сама приехала  на машине меня забирать из гостиницы и нашла за утренним чаем в кафэшке. Не могу не отметить, что выглядела она просто потрясающе! Если накануне, когда мы только встретились, она  была «самая, самая» красивая, то можете  себе представить,  как она  смотрелась  после  планомерного  и  тщательнейшего  макияжа?  Я вскочил, расшаркался, пытаясь соблюсти  хоть какой-то  политес, и памятуя  про свой «косяк» с кофе, принципиально  пригласил её «на филижанке хэрбаты» (на чашку чая). Она согласилась, села за столик и сразу начала говорить: «Болек!  Представляешь, мы сейчас поедем с тобой на «Арсенал»  под Варшаву, а оттуда  сразу на балтийское побережье, в Быдгощ, на авиазавод  и базу консервации  самолётов. Вернёмся только завтра (если всё успеем), так что возьми с собой что нужно. Стартуем прямо отсюда, после того как  ты соберёшься и будешь готов. Болек! А ты приносишь мне удачу! Я два года туда собираюсь и никак не попаду, а с тобой – сразу! Ты чародей?» 
 И она, тогда, посмотрела на меня немного влюблённо. Я отнёсся к этому без особых иллюзий. Мало ли, человек открыто радуется поездке к морю?  Бывает!  Но потом мне подумалось, что, может это нам очередной  знак свыше? Потому что и каждое слово Малгоси, и каждый её красноречивый взгляд,  явно обещали, что наша поездка станет незабываемой!  
Собраться мне было – только подпоясаться  и уже через полчаса мы на Госькином личном «малюхе» (так она называла свой автомобиль «Полонез»)  мчались навстречу «улучшению  взаимоотношений, усилению лояльности  и укреплению корпоративного духа» в нашем с ней микроколлективе. В дороге, наконец, мы стали говорить о личном, в наших взрослых жизнях. Госька (как она сказала) формально была замужем, но у них с мужем давно уже гостевой  брак и своя отдельная, личная жизнь. Детей нет и, видимо, уже не будет. Начиналось с того, что хотели  пожить для себя, увидеть мир (сегодня это «чайлд фри» называется, наверное?), а потом это всё вообще плавно сошло на «нет». Ей почти «сорокет» (сорок), вроде бы ещё не поздно, но от мужа детей она категорически не хочет.  Он хоть и обеспеченный, богатый человек, но абсолютный  вырожденец  по здоровью с «кучей»  хронических патологий  и наследственных болезней.  Вплоть до генных и хромосомных  мутаций. Я рассказал ей всё о себе. Госька  улыбнулась, услышав, что у меня двое детей (тогда было!) и грустно прокомментировала, сказав, что для такого «драгуна-улана», как я, это «бардзо маво» (очень мало!). Она как в воду глядела! Я потом это исправил и сегодня у меня четверо детей! Дай им всем Бог! 
 С «Арсеналом»  мы справились быстро, там она мне показала-предъявила  наличие «ремкомплектов», которые  Беларусь собиралась использовать для ремонта польской  техники. Старенькая очень у них уже была матчасть и с комплектующими  деталями  для ремонта (и у нас, и у них)  наметился абсолютно полный «швах».
Ну, а дальше, моя и Госина  путеводная  звезда, повела нас на  польское  балтийское  взморье, бывшую Восточную  Пруссию, которую  «от щедрот своих»  СССР  подарил  Польше, выстраивая  санитарную зону с Западом.  А насколько сегодня было бы  легче Калининграду в окружении «заклятых» друзей, без тех наших «щедрот»?!
 От Варшавы до Быдгоща  километров триста пятьдесят, их мы под разговоры «за жизнь» и воспоминания, с остановкой на «перекус» в придорожном кафе,   преодолели  за пять часов. Не знаю как там сейчас, а тогда Польша  ещё не была ястребом Евросоюза и не получала денег из Брюсселя. А посему без их денег и других инъекций помощи, «польского экономического  чуда» тогда ещё не произошло. Дороги  были  так себе, инфраструктуры тоже, сервис, конечно, покруче  нашего белорусского, но тоже, далеко не «фонтан». Почти  как в той поговорке – «курица не птица, Польша не заграница!».  Или  как в старом  анекдоте – страна замечательная, народ выдающийся, но вот сервис и люди – полное говно! Прошу прощения за натурализм, но так, по-моему, гораздо  доходчивей! 
 В славном городе Быдгощ мы «поцеловали» пробой на дверях войсковой части консервации и хранения, потому как рабочий день у них уже закончился. Дежурный «подпоручник» доложил, что никого до завтра не будет. Там какие-то совместные мероприятия города, костёла и «войсковцев» (военных)  проводились, а  Госька, по её словам, была не в курсе этого. Хотя…
За всё время той нашей поездки ни я, ни Малгося не нарушили  ни на «йоту»  нашего семейного табу. Ни словом, ни делом – никак! Были, конечно, взгляды, мысли (у меня), но не более! Всё должно быть строго обоюдно. Только как это обоюдное согласие (даже в разговоре!) получить? 
 Территория  базы хранения была за городом и включала пару  жилых домов для офицеров и работников части. В этих  ДОСах для  командировочных, проверяющих и разных, прочих гостей была оборудована  квартира  гостиничного типа, в которую нас бабушка-ключница «препроводила» ночевать. Она даже «доброжелательно» застелила нам большую общую кровать, но Госька  ей сказала расстелить ещё и диван в соседней (мужской?)  комнате. Бабушка Агнешка и это доброжелательно выполнила, рассказав, где в их деревеньке «Склеп» (магазин с продуктами), потому как холодильник в «гостиничке» был абсолютно пуст. Даже мыши из него ушли. Наверное «до костёлу» (в церковь)? Мы сходили в магазинчик пешком и затарились ужином и завтраком. Взяли, правда, ещё и пару «бутэлек» какого-то экзотического вина. Наверное, для храбрости? Но инициатива, честно, была не моя, а Госькина. 
Ощущения от их вечернего городка такие – Польша в семь вечера на периферии уже почти полностью спит. Наверное, рано встают на работу в поле? Коси коса, пока роса… Ничего ведь  не меняется! Ужинали мы под лёгкое, сухое вино. Гося всего настрогала, нарезала и разогрела. Тосты поднимали за встречу и за память. За любовь как-то было очень неловко предлагать выпить, слишком уж всё «шито белыми нитками». Поужинали, поговорили и решили спать. Завтрашний день «обещал»  стать  очень непростым. Я уснул далеко не сразу. Конечно же были хулиганские мысли, которые подленько мне шептали, что ведь у нас с Госей  это уже «почти было»?  Но ответственность за подписание контракта,  «обликом морале»  советского (а теперь белорусского!) офицера  не послушало «лукавого»  и заставило меня считать баранов, верблюдов, лошадок и так далее. В общем, кого я только тогда не считал, чтобы успокоиться и уснуть…
Ночью, во сне, я вдруг неожиданно почувствовал, что кто-то нежно гладит меня по лицу. Догадка, хоть и сквозь «дрёму», но пришла  сразу. Открыв глаза, в лунном свете, я увидел свою «маленькую»  Госю, сидевшую на краю моего дивана и гладившую меня спящего по щекам, чтобы разбудить…

      ВО  ВСЕХ  СВОИХ  СНАХ

  Я, осторожно приподнялся и, взяв её руки в свои, чувственно поцеловал Малгосю, и она сразу  же отозвалась поцелуем  полным любви. Тем самым, нашим из детства. Мы с ней, ни слова не говоря, обнялись и крепко прижались друг к другу.  Я принялся  её целовать  и ласкать руками, тонко чувствуя, как она откликается  мне навстречу. А  её чувства, как мне тогда показалось, заполняют  всё свободное пространство между нами и окутывают  такой нежностью и теплом, как будто в этом ей помогали  и солнце, и луна, и даже звёзды, рассыпанные по всему ночному небу.
 Время сразу потеряло свою значимость, были только я и Гося, а мир вокруг просто растворился и исчез. Я целовал Малгосины волосы, ощущая губами их шелковистость и чувствуя волшебный запах. Наше дыхание сливалось в едином, неразделимом  ритме. Мягкий свет луны из окна создавал мистическую ауру, подчёркивая каждую черту её лица и прекрасного тела. Мы забыли обо всём, что могло бы нас разделить - о тревогах, о завтрашних заботах и проблемах. Это была только наша с ней сказка, пронзённая выстраданным, но и, наверное, несбыточным  счастьем, где каждый совместный миг наполнялся яркими цветами картины нашей проснувшейся любви. Я продолжал её ласкать, целуя всю-всю-всю, а она отзывалась на ласки, и эти мои страстные поцелуи. Её тёплая и мягкая кожа была удивительно бархатистой и нежной. Каждый её вздох, казалось, говорил, как сильно она меня хочет и как она прекрасна в этой своей  беспомощной уязвимости. Я ощущал, как её дыхание становится всё  более надрывным, как  страсть и желание ещё большей  близости  переполняет её сердце и тело. Наконец она не выдержала этой нашей совместной  пытки и буквально простонала: «Всё, я больше так не могу, потому что это  меня уже не ласкает, а всё больше и больше мучает. Я хочу тебя! Я твоя, возьми же меня, наконец! Ведь я всегда была твоей,  ВО  ВСЕХ  СВОИХ  СНАХ !  И всегда была только твоей,  даже с другими и даже с мужем!»  
Такой  «поворот» для меня, конечно же, сразу стал закритическим! Я от этих сказанных Малгосей  слов, буквально, сошёл с ума и не знал, что ей ответить! Она, оказывается,  больше двадцати  лет меня любила? В моей голове сразу возникли и «гвоздём» засели  два  извечных славянских вопроса - «Что делать» и «Как быть», дальше?  
 Но думать об этом,  прямо «сию минуту», Гося  не позволила, потому что мы с ней «провалились в рай», и все остальные вопросы  для нас просто сразу перестали  существовать… 
Лунный свет, проникавший сквозь шторы, создавал  почти магическую ауру, и, когда наши тела, наконец, соединились, окружавший  мир исчез. Всё, что от него осталось - это только любовь, энергия жаждущих друг друга тел и тепло наших с ней сердец. Я слышал, как она стонала, тихо повторяя моё имя, и это для меня было самой лучшей  музыкой и стимулом  для продолжения  сладкой пытки. Её руки нежно обнимали  мои плечи, как будто мы были единым целым, теперь уже точно навсегда связанным невидимыми нитями. Гося, чувственно лаская меня, ещё больше поднимала высоту нашего итак уже космического уровня  наслаждения. Мы  погрузились  в мир такой страсти, где  каждое прикосновение становилось обещанием новой, ещё большей волны нежности. В том почти остановившемся мгновении  времени мне хотелось, чтобы этот  миг, который  был «прямо сейчас», длился вечно, и чтобы каждый наш поцелуй запечатлелся в памяти, как самое лучшее и сладкое воспоминание в жизни. Много раз слышал о том, что обычно первый раз, как первый блин - чаще всего комом! Тот наш с ней «первый раз» был ошеломляюще-восхитительным. И хотя секс в отношениях мужчины и женщины, по норме составляет, примерно,  десять процентов, но ведь, признаемся себе, КАКИЕ это божественные проценты?
 Но после каждой ночи любви и согласия наступает утро и все заботы с проблемами  возвращаются, хорошо если только до следующей ночи. Любовь, конечно же, остаётся, но сверкает уже чуть-чуть  не так! Даже солнечный свет, пришедший  на смену лунной ауре, освещает и обнажает не только ночные нежные воспоминания, но и наши проснувшиеся ежедневные  заботы. Они накрывают постель со следами  нежных объятий, но уже   с лёгкой  тенью недосказанности. Слова любви, которые так сладко звучали  под покровом ночи, утром  уже кажутся недостаточно убедительными. Взгляды, полные страсти, выдают смятение, потому что  за пределами этой интимной сферы стоят обязательства и ожидания. Ты начинаешь осознавать, что любовь - это не только нежный  шёпот, но и хрупкость, о которой следует очень бережно заботиться. Как найти баланс «золотой середины» между страстью и обязанностями? Как не потерять то, что только-только приобрёл?  
Утром, после нашей с Госькой  «ночи любви», мы  с очень  большой надеждой смотрели  друг на друга, понимая, что наша новая реальность потребует новых шагов, чтоб хотя бы сохранить то, что нам было завещано ночью...

     ВО ВСЕХ СВОИХ СНАХ

 И хотя наши с Госей  мысли (и желания?), после «ночи любви», по-прежнему, продолжали  работать в унисон, но обманчивая  утренняя  тишина и покой  уже заканчивались и нас  снова ожидали: работа, дела, неотложные задачи и планирование общего будущего, раз уж у нас всё «случилось»!  Памятуя, как чудесно зажглись  наши чувства, мы решили уже вместе обсуждать все  свои  планы, желания и даже опасения. Понимание этого стало нашим общим инструментом, а компромисс - залогом того, что мы сможем пройти через преграды, сохранив волшебную  магию, возникшую в эту незабываемую ночь. Но как это сделать? Как сохранить  свет от «пламени любви», осветивший нас с Малгосей в этой повседневной «суете-сует», как слушая  голос  сердца и разума, одновременно слушать и друг друга, как учитывать уже некоторые общие потребности  и желания? В этом лабиринте эмоций мы должны были найти «золотую середину», при которой развитие наших будущих отношений зависело бы от тонкого баланса между страстью и обязанностями. Если  проще, то чтобы наша с ней любовная страсть  не могла затмить обязанности.  И наоборот, как быть, чтобы мы с Малгосей, за параграфами исполнения своих должностных обязанностей не потеряли друг друга? Это сложно, но возможно! Началом решения, конечно же, должен был стать искренний и откровенный разговор.
 А ключом с секретом - попытка постепенного создания гармонии между этими двумя аспектами жизни. Чаще встречаться, проводить вместе время досуга и отдыха, больше общаться. Представили? Ну, и как это было всё реализовать, когда «граница должна быть на замке», «враг не дремлет» и доклад в КГБ о контакте с иностранцем,  в белорусской редакции  наших международных  взаимоотношений!   Даже письмо «оттуда» шло по почте  не меньше месяца!  А ведь общение – ключевое слово в любви. Мы должны говорить-обсуждать  свои  чувства, делиться  всеми горестями  и радостями, даже если находимся в рутине отношений двух разных государств. Это создает тонкую эмоциональную связь, которая  укрепляет отношения влюблённых мужчины и женщины, правда, если только у них всё «по-настоящему»! 
Очень извиняюсь перед уважаемыми читателями  за столь долгое и нудное описание тех, возникших у нас  с Малгожатой  вопросов-проблем, но, пожалуй, именно такое моё жалостливое  изложение показывает все трудности и преграды, с которыми мы сразу столкнулись, а потом  долго сражались  и не могли себе позволить сдаться…
 Тот свой рабочий день в войсковой части Быдгоща, мы закончили примерно к обеду. Формально, «на пальцах», пересчитали  законсервированные и подготовленные к ремонту  самолёты, «одним глазом»  просмотрели документацию, договорились по датам, срокам и порядке очерёдности. «Потым» (потом) раскланялись с командованием базы хранения, и уехали, хотя они явно запланировали банкет с обязательным и многократным исполнением  «Сто Лят!», но мы с Госькой уже придумали «свой» план! По этому плану мы с ней решили  остановиться  по дороге в Варшаву в каком-нибудь «хотеле» и ещё одну ночь провести  вместе. Гося  в том нашем предварительном  разговоре «замахнулась»  ещё и на то, чтобы я в Варшаве тоже немного «пожил» у неё, так как она жила одна  в собственном доме, а «монж» (муж) в соответствии с графиком их «гостевого брака», до конца месяца не планировал там появляться.  Но я же воспитанный человек? Офицер? Одно дело внезапно обретённая и вспыхнувшая «старая любовь», которая не ржавеет, а только покрывается золотом! И совсем другое – «залезть на чужую территорию»! Ни разу ни да, а «тылько» нет! 
«Шурик! Это же  не наш метод»!
Ехали мы из войсковой части меньше часа. «Небо» явно  симпатизировало и помогало нам.  Буквально через полчаса  подвернулся  какой-то придорожный  отельчик, живописно расположенный в густом лесу с исполинскими, корабельными  соснами и видом на озеро с белоснежным песком на пляже. Никаких документов  для  оформления у нас не попросили. «Тылько пенёнзы» (Только  деньги). Кемпинг был одновременно и рай на земле, и «кусочек» сказки! Прекрасная погода, солнечно-смолистый запах сосен, уютный номер на задворках территории,  и ни одной души вокруг, кроме немногочисленной обслуги  отеля. Госька попросила меня  дать ей «трохэ спокою» (немного покоя), потому что этого «спокою» у неё уже сутки нет «ни днём, ни ночью»! Но через пять минут попросила посмотреть, что у неё с глазом. Я убрал какую-то мошку, попавшую под веко и поцеловал её туда, но только с лечебной целью! Она улыбнулась и попросила закрепить  эффект повторным поцелуем. Я, как «врач-любитель», закрепил этот свой успех (поцелуем в губы) и рассказал ей анекдот, как девушка целуясь с парнем на скамейке, просит его поцеловать то носик, который болит, то болящие глазки и после каждого раза, радуясь говорит: «Ой, прошло!». Читающий  рядом газету дедушка заинтересованно спрашивает парня: «Гражданин! А вы геморрой, случайно, не лечите?» 
 Госька буквально «выпала в осадок» от смеха (с юмором у пшеков всё хорошо!), сказала мне что «фи, не комильфо!», но было явно видно, что такая методика лечения самого широкого спектра болезней и недомоганий, её явно заинтересовала…