Еще несколько рассказов от Сергея Нежигая со старого сайта.


ШУТКА.
На третий день КМБ (курс молодого бойца – для несведущих, и тех, кто забыл) старшину роты разбудили как всегда за пятнадцать минут до подъема. Поеживаясь от утренней прохлады, позевывая и не открывая глаз, он сел на кровать и потянулся за сапогами. После того, как несколько раз захватил руками воздух вместо сапог, он почуял что-то неладное. Боря медленно открыл глаза и уставился на пустое место у «баночки». Боря поступил в училище со срочной службы, а служил он в Военно- морском флоте, и поэтому многие обыденные вещи называл по-флотски: табурет-баночка, тумбочка-рундук, койка-гамак, и т.д. Перегнувшись через спинку койки, Боря мутным взглядом окинул помещение. Сапог не было нигде. И не только Бориных. Сапог не было вообще. Ни у кого. Сперли!- промелькнуло у Бори в мозгах. Сон пропал моментально. До подъема оставалось десять минут. Все, мне конец! Разжалуют! Выгонят! Суки! Боря вскочил с койки и кинулся в коридор, где дежурный по роте готовился к встрече командира. В коридоре ровными рядами вдоль стен, стояли сапоги. Все сто пар, сто пар абсолютно одинаковых (за исключением размера), нагуталининых, обмотанных вонючими портянками…
-Ты что, салага! Зачем сапоги в коридоре?!- накинулся он на дежурного.
- Так это, позвонили из санчасти, сказали выставить в коридор, будут дезинфекцию делать,- проблеял дежурный. До старшины дошло - пошутили старшекурсники…
Подъем, зарядка, утренний осмотр, конечно же, были сорваны.
Но самое интересное не в этом. Моему другу Юрке Жаркову, после
разбора, достались сапоги 45 размера ОШ (особо широкие). Юрка носил обувь 41 размера, и в силу врожденной скромности ни разу никому не пожаловался, не поменял сапоги у каптеров на подменку, и с упорством проходил в этих сапогах почти год. Небольшой «доработкой» для ношения сапог было два рукава, оторванных от пиджака, в котором Юра приехал из Рязани поступать в ДВАИУ ПВО им. Яна Фабрициуса. Эти рукава использовались в качестве носков, надеваемых Юркой на ноги. А сверху портянки.
Полученные в начале второго курса новые сапоги 41 размера были мгновенно подписаны Юркой во всех мыслимых и немыслимых местах…



НА СТАЖИРОВКЕ

1980год. Савватия. Смотр спортивно-массовой работы в Войсках ПВО. Зам. командира полка приказал: "Ходите в чем хотите, но чтоб в курсантской форме на время смотра я никого не видел. Нет у нас на стаже курсантов..."
Утро. Раздача формы одежды и удостоверений личности. Эдику из 13-й роты достается роль прапорщика лет сорока. Лицо на фотографии в удостоверении и лицо Эдика с большой натяжкой обьединяет одно - усы. Первое упражнение подъем переворотом. Удостоверение на стол проверяющему майору и вперед - выполнять упражнение. Быстро и четко выполнив 6 "подъемов", Эдик докладывает, что упражнение прапорщик Телицын выполнил. Следует диалог между проверяющим и Эдиком.
- Что-то вы молодо выглядите для своих лет, товарищ прапорщик.
- Товарищ майор! Не пью, не курю, спортом занимаюсь!
- Но все-равно, что-то не вериться.
- Так повторяю: Не пью, не курю, спортом занимаюсь!
- И все-таки...
- Ну что мне жену свою с двумя детьми что-ли вести для доказательств?
В ответ лихорадочное листание удостоверения в поисках семейного положения... и проверяющий, удовлетворив свое любопытство, отпускает Эдика.
Ну а на кроссе "прапорщик" был впереди основной группы метров на 300, несмотря на сыпавшиеся на него угрозы ... Ну, НЕ УМЕЕТ он медленно бегать!

P.S. После отбоя в бытовку ТЭЧ – место нашего обитания на стажировке, молодыми летчиками было торжественно внесено и аккуратно уложено на кровать тело курсанта Гены Л. Гена был удостоен чести сдавать «нормы ГТО» за одного из летчиков. Упражнение на лопинге было выполнено Геной лучше всех в полку. И в остальных дисциплинах он был в числе первых. Летный состав отблагодарил Гену приглашением на банкет по поводу удачной сдачи. А вот в деле употребления спиртных напитков Гена был явно слабоват…

НАКАЗАНИЕ

Эспроприировал как-то наш начкурса майор Рогальчук Михаил Иванович (царство ему небесное и пусть земля будет пухом) у курсанта Хныкова (Хомы) бутылку коньяка. Но показательное аутодафе он решил не устраивать, видимо, чтобы не травмировать "слабую" нервную систему личного состава роты. Воспитательный процесс был направлен на один объект - собственно виновника курсанта Хныкова. Для чего данный курсант после вечерней поверки был вызван в канцелярию роты , где с ним была проведена душеспасительная беседа о вреде алкоголя для молодого растущего организма и т.д. и т.п. После того как в роте прозвучала команда "Отбой" Михаил Иванович с бутылкой коньяка и сопровождающим лицом - курсантом Хныковым проследовали в умывальник. Я, будучи в это время при исполнении обязанностей дежурного по роте, не преминул заглянуть по прошествии некоторого времени в умывальник, чтобы удовлетворить свое любопытство: А что же там собственно происходит? А происходило там следующее. Под суровым и пристальным взглядом начальника курса Хома собственноручно выливал тонкой струей содержимое бутылки в раковину умывальника. Только при виде этого действа мне стало так хреново на душе, а что испытывал Хома, я даже не представляю.
Набравшись наглости, я обратился к начкурса: « Товарищ, майор, разрешите хоть руки коньяком помыть?», на что получил, как ни странно, утвердительный ответ. Подставив ладони под струйку коньяка, я посмотрел в лицо Хоме. Какую печаль и тоску я увидел в его глазах – это не передать никакими словами. Это надо было видеть!
Таким образом, содержимое бутылки пролилось омывая мои ладони и скрылось навечно в недрах канализационной системы, не принеся никакой радости ее обладателю, а принеся только нравственную боль. Воспитательный процесс был завершен и Хома с понурым видом побрел ложится отдыхать.
В последствии мне много раз приходилось мыть руки и СВСом и чистым спиртом, но коньяком я мыл руки один раз в жизни!

ЗНАМЯ

Наше восприятие времени сильно субъективно, мы его то торопим, приближая желаемое, то просим остановиться, с надеждой обрести невозможное. А время, безжалостно отсчитывая предназначенное нам, бежит неумолимо. Вот уже ушло в историю то, что казалось, было только вчера, стерев в нашей памяти подробности, детали и имена. Исчезла мишура и пафосная помпезность эпохи развитого социализма, осыпались обязательные в прошлом портреты членов Политбюро и ЦК КПСС, пропали стенды социалистического соревнования с социалистическими же обязательствами, переоборудованы ленинские комнаты, а замполиты и политработники всех рангов, вообще, исчезли как класс, срочно заполнив ими же придуманную насквозь искусственную нишу заместителей командира по воспитательной работе. Нет, слава Богу, лозунгов, призывов, рапортов и демонстраций. Нет привычных символов той удивительной эпохи нашей юности, надежд, наших планов и мечтаний.
Всегда вспоминаю те времена с лёгкой грустью, ностальгией и, невольно, с улыбкой.
Хочу немного по-доброму «улыбнуть» Вас всех, случаем, который произошёл со мной и моими товарищами на войсковой стажировке, при знакомстве с боевым знаменем Громовского истребительного авиационного полка. Январь 1980го. Приезжаем мы из училища на стаж в авиационный полк. Командование, стиснув зубы, изображает искреннюю радость от знакомства с нами, будущими авиационными инженерами и поручает нам особо ответственный участок работы - уборку снега на аэродроме. Мы парни простые и неизбалованные, поэтому днём чистим аэродром от снега, а вечерами пьём «шило» (спирт) и многократно, по этому поводу «попадаемся-залетаем» абсолютно всем «этажам» полковой власти. В общем, обычный, курсантский, сопутствующий шлейф. Руководство полка решило эту гидру нашей «фронтовой» вольницы задушить на корню и использовало свой главный козырь советских времён - ПОЛИТОТДЕЛ! Наверное, для того, чтобы и замполиты хоть чуть-чуть поработали с нами, курсантами в перерывах между своим бесконечным дележом и распределением военторговских дефицитов и деликатесов. Приставленные к нам «политрабочие» надзиратели стали активно втрамбовывать в наши похмельные головы постулаты строителей коммунизма, но от «шила» эффект всё равно был сильней. В один из дней меня и ещё несколько товарищей, такой вот «рабочий» привёл в штаб полка и стал рассказывать нам о знамени части, причём не живыми словами от сердца, про боевой путь полка, героических лётчиков и техников, а фразами-штампами из «политполуфабрикатов».
В конце своего тоскливого монолога наш лектор фальшиво расчувствовался, «дал клина», и несколько раз повторил что: «Вот это знамя цвета нашей с вами крови! Оно символизирует кровь наших отцов и дедов!» Повторив это раза три, он вдруг как-то театрально и неестественно заплакал! Мы все от неожиданности оторопели, а один из нас, особо похмельный, с носом похожим на цвет боевого знамени, удивленно и протяжно прошептал:
«А Р Т И С Т!»
Слёзы у замполита моментально высохли и наш Цицерон почти завизжал фальцетом:
«Кто тут, бл...ь, сказал артист?»
Когда на встрече ветеранов и выпускников ДВВАИУ, в Центральном музее Вооруженных сил, внесли знамя нашего училища, я, как и многие другие присутствующие, плакал не стесняясь и плакал не потому, что оно красного цвета, а потому что это знамя - МОЕГО УЧИЛИЩА! Символ моей молодости, службы, Родины и, думаю, вообще всей моей жизни!

Сегодня, в первый день Старого Нового года, день рождения у Алексея Шпинея, он же Лонг, он же Длинный.
(Хорошо рождаться в легко запоминающиеся даты, трудно не вспомнить. )

Поздравлю тезку-Лёшу, пожелаю всех благ, и попробую удивить его старым рассказом под названием :


ПЕРВАЯ ГУБА.
Первая «губа» как первая любовь…
В принципе, за пять долгих лет учебы теоретически это должно было когда-нибудь случиться. Про не очень уютное заведение, расположенное в самом центре нашего прекрасного города рассказывали многие старшие товарищи, а потом уже и сотоварищи,да и товарищи помладше из ретивых…Рассказывали по разному, но с каким-то еле уловимым чувством превосходства над тобой, непосвященным. Словно какую-то невидимую глазу «птицу» они занесли в свою жизненную зачетку и тихо гордились этим. Я относился к этому философски, и все время вспоминал героя Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки» с его: «…уж лучше вы к нам!» на предложение посетить с экскурсией Колыму. Масштабы, конечно, несоизмеримы,но…
«Он пришел, этот чудный день…» - пела Принцесса голосом Татьяны Анциферовой в фильме «31 июня», который показали в первый раз перед Новым 1979 годом. Через пару недель этот «чудный день» настал и для меня. Как сказал поэт: «На чудеса лес уповал – но начался лесоповал». Я успешно сдал зимнюю сессию за четвертый курс, и тут мне предъявили «отложенный штраф». Не буду утомлять причинами и деталями, но пустяками заниматься не стали. Десять суток от начальника училища! Ротный народ собирал чемоданы в зимний отпуск, а я скудный вещмешок для следования в темницу…Верный кореш Андрюха Павлов как старший сержант сопроводил меня(сержанта) и представил пред светлы очи капитана Плетнева. Далее диалог в стиле Прораба – Пуговкина: «На сколько к нам влился товарищ?» - «На полные десять суток!» - «Так…на целую декаду». Засим Андрей Алексеевич откланялся и уехал( вернее, улетел) топтать сахалинских девок. А ваш покорный слуга отправился топтать «вертолет» - так назывались прикрепленные к стене нары (кстати, лишний раз позже отметил, что человек - существо, приспосабливающееся к чему угодно. Если в первую ночь я так и не смог уснуть на голых досках « авиационного изделия», во вторую поворочался чуток для приличия, то в дальнейшем по команде «Отбой» Морфей подлетал моментально и не было ложа мягче и удобней).
На следующий день меня доставили к коменданту п/п-ку Полякову. Если честно, то эта статуя Командора в танковых петлицах заочно вселяла в меня ужас. Поэтому приближался я к его владениям слегка поплохевшим и мучимый вопросом – на кой х… ему понадобилась моя скромная ,невнятная личность, подпорченная к тому же бессонной ночью и низкокалорийным завтраком. Действительность превзошла самые худшие опасения. Диалог( если можно так охарактеризовать КОМАНДНЫЙ голос и ответное попискивание): «Так…четвертый курс…незаконченное высшее,стало быть! Какой факультет??!!» - «Второй, Ваше Высокобл..товарищ подполковник!!!» - «Стало быть, инженер – электромеханик( во гад, подумал я, все знает!)…Значит знаешь, что такое паяльник…За мной!». Мы вошли в класс, где на столах расположился стенд из ДСП размером эдак 1.80х2.20, весь в проводах и лампочках. Далее последовал уже монолог: «Здесь обозначены все злачные места города, откуда приходится выколупывать таких как вы, товарищ сержант, и ваших друзей –алкоголиков( «но я же не за пьянку!» - хотел было пискнуть я , но благоразумно передумал). Этот стенд должен быть электрофицирован, приведен в божеский вид. На все – пять суток! Не успеешь или напортачишь – пять д.п.! Свободен! В смысле – в камеру!!!»
А теперь про худшие опасения. После «постановки задачи» я понял, что лучше сразу просить пять дополнительных и не мучаться. Дело в том, что отношения с паяльно-лудильной аппаратурой у меня были плоховатыми, а вернее – никаких отношений. От запаха канифоли я оргазма не испытывал. Мячик там попинать, гитарка опять же, эпиграмку какую…Гуманитарий, мля.Мучимый раздумиями, я прибыл в нумера. «Что не в настроении, коллега?» - вывел меня из оцепенения один из сидельцев, солдатик-вооружейник из Лоцыков,убирающий в столовой. Я обрисовал ситуацию. «Ха. А для меня это как пять пальцев об асфальт» - поведал юный радиолюбитель и пытчиво на меня поглядел. «Бери в долю, что-нибудь придумаем». Легко сказать…Но делать было нечего, и я напросился еще на одно рандеву с Командором. Промямлив в стиле Остапа Бендера: «…понимете, краски…мальчик…что я несу??!, извините…стенд очень большой, нужна чисто физическая поддержка, да и канифоль, опять же, помешивать и олово подавать…».Чуть сквозь землю не провалился(хотя, опять же, если бы провалился – свобода!). Однако был одарен благосклонным кивком. Йес!!!
Этот паренек , по его словам, склепал бы стендик и за пару рабочих дней. Однако я посоветовал ему не спешить и растянуть удовольствие. Уж лучше в теплом классе с паяльником, чем где-нибудь на автомобильных складах покрышки ворочать при минус 30(зима 1979 года была лютой). Да и общество в узилище становилось все более благородным, ибо прибыли с такими же котомками боевые товарищи с 11 роты – Леха Пантюшин и Гриня Гороховский. Ну а объект был сдан в срок и с высоким качеством. А я благодаря информации со стенда дополнительно узнал несколько злачных мест, которые ранеее не отложились в моей юной памяти, незамутненной запахом канифоли.
Через десять суток из «застенка» меня встречали друзья, проводившие отпуск в городе. Меня слушали как Ленина после ссылки в Шушенское. Я стал «посвященным». Но любое лишение свободы все-таки не есть хорошо…

КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА - НЕ ФУНТ ИЗЮМА!

Все из нас, бывших курсантов, конечно же, помнят такой очень непростой и ответственный момент нашей учёбы и службы в военном училище, как караулы… Семнадцатилетними мальчишками, с оружием в руках, днём и ночью, в любую погоду, мы охраняли доверенное нам и с честью с этим справлялись. Всякое бывало, при этом, и героическое, и грустное, и конечно же курьёзно-весёлое... Очень хорошо помню свой первый караул в нашем училище. Было это сразу после курса молодого бойца и принятия присяги. Готовили нас к нему (читай: нещадно гоняли) целую неделю, причём все, кому не лень, начиная от начальника факультета и заканчивая командиром отделения, поступившего учиться вместе с нами, но из солдат срочников. Занятия, тренажи - тренировки, проверки, всё как в той поговорке - «на войне, как на войне»!
Майор Журбенко, наш Начальник Курса, на крайнем инструктаже «настращал» всех окончательно: «Сынки! Не подведите! Если что, то патронов не жалеть! На Вас смотрит Родина, ведь Вы защищаете своих родных и близких!». Он тогда только не сказал нам, что за нами «Москва и Арбат»! Короче, уходили мы в тот свой первый караул, почти как на войну…
Неприятности начались почти сразу. Караул мы принимали у третьего курса (выпускников среднего училища), и принимали его всерьёз и очень ответственно, первый раз же! За это они уже через полчаса доходчиво и популярно объяснили, что они завтра с нами сделают, причём многократно и в самой, что ни на есть противоестественной и извращённой форме.
Мне достался самый «некомфортный» пост ГСМ, который мы все между собой называли - «на семи ветрах». Стоишь на вышке, а со всех сторон дует ветер, да ещё и с завихрениями. На этом моём посту, в настежь открытом и соответственно неопечатанном хранилище, был обнаружен абсолютно пьяный спящий прапорщик, который при его «эвакуации» пообещал многократно и в той же извращённой форме, сделать то, что обещали и третьекурсники, но уже со всеми нашими родными и близкими. В общем, обстановка с самого начала была крайне нервная и напряжённая. Я уже, как в той старой армейской шутке, был готов доложить своей караульной собаке о том, что слышу лай начальника караула. Начальником того нашего первого караула был Ярослав Дмитриевич Федорий, мой курсовой офицер, впоследствии - наш Начальник Курса. И он не заставил себя долго ждать – в первые же два часа смены пришёл меня проверить. Стрельбу по нему (от нервного напряжения и усердия) я не открыл только потому, что он почти сразу от Западного КПП стал меня нецензурно подбадривать, мол, «мать твою» Дедолко, как ты тут? И я с облегчением понял, что это не злодей, не шпион - это свой! Осмотревшись, старший лейтенант Федорий сразу же выдал вводную: «Пожар на посту!»
Я, в соответствии с табелем поста, «кубарем скатился» с вышки, и с испугу «потушил» этот самый пожар. И мы оба с ним тогда удивились…
Федорий сразу выдал другую вводную: «Нападение на пост!»
И я опять, как положено, «кубарем скатился» с вышки и занял оборону в окопе рядом. Сижу и якобы «отстреливаюсь» от нападающих, а в окоп этот караульные испокон веку «по-большому» ходили, так что добра этого там мне почти по щиколотку было. Но я, всё-равно, зажимая нос, стойко переношу все эти «тяготы и лишения воинской службы». Он опять удивился такой моей чёткости исполнения и прилежанию. Потом я ещё что-то делал, бегал, прыгал, отвечал наизусть обязанности часового и громко кричал в темноту, передёргивая затвор: «Стой кто идет! Стой, стрелять буду!»
В общем, очень я приятно удивил своими знаниями и прилежанием Ярослава Дмитриевича.
И тогда он выдал свою удивительно редкую по «глубине и значимости» фразу, которую я тоже до сих пор использую, если хочу кого-то похвалить, но похвалить сдержанно.
Он сказал эпохально: «Молодец, Дедолко, не ожидал от тебя! Хорошо, очень хорошо, молодец Дедолко!
НО, ПОКА ОЦЕНКА ДВА!!! Потому, что КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА - ЭТО ТЕБЕ НЕ ФУНТ ИЗЮМА!»
Мы взрослели, становились старше и вот уже караульная служба совсем перестала нас пугать. Потому что мы «оперились» и стали матёрыми старшекурсниками. А «караулы - это просто наша работа!» и на такой работе всякое бывает… Иногда бывали и очень грустные составляющие несения караульной службы. Помните, как нам тогда, семнадцатилетним пацанам, никогда не надоедало играть с автоматом? Настоящее оружие в наших руках, а мы не просто мужчины, мы воины! При любой возможности, только взяв «Калаш» в руки, мы уже играли в войну, как мальчишки, передергивая затвор и нажимая курок. Случаи, при этом, бывали разные…
На моей памяти в нашем училище погиб курсант четвёртого факульнета, который несанкционированно выстрелил, а пуля, срикошетив, к нему вернулась…
Курсе на третьем, помню, заступили мы в караул и я был разводящим на посты аэродрома и дровскладов. Та ещё «работёнка» была - через каждые два часа разводить смены часовых на посты, причём не самого ближнего от «караулки» месторасположения. За сутки, бывало, так находишься, что потом даже двадцатилетний здоровый организм пару дней резко напоминает о полученной закритической перегрузке. Конечно же мы «ловчили» и упрощали свои штатные обязанности, особенно ночью, когда начальник караула пытался немного отдохнуть. В этом случае часовые сами ходили, и сами менялись на постах, а я ждал их у ворот Западного КПП. Вот и в тот раз стою там и жду своих, перекуривая и беседуя со знакомым парнем, дневальным на КПП. Слышу идут мои, негромко разговаривая «в ночи» и «бряцая оружием». Я выхожу их встречать на освещенный участок, и спрашиваю:
«Всё нормально?»
В этот момент один парень, мой часовой, передёргивает затвор и вдруг неожиданно раздаётся выстрел. В лицо отчётливо пахнуло холодом из склепа! Да ещё и как пахнуло?! Пулю я потом в доске нашёл сантиметрах в двадцати от того места где стоял!
Немая сцена…
Парень подбегает ко мне и с ужасом кричит:
«Живой??? Прости!!! Я не хотел, это нечаянно всё получилось!!!»
-Что это было? Блиадь!!! Да, живой, вроде! Спасибо, что не убил совсем нахрен - ответил я ему тоже с «полными штанами» ужаса…
Был у меня ещё один очень необычный случай тоже «на стыке» караульной службы…
Заступил я как-то дежурным по роте, а наше четвёртое отделение в тот день вернулось из караула. Помните, какими мы оттуда возвращались? Уставшими, голодными и очень злыми, особенно если караул принимали какие-нибудь вселенские нудилы и «геи»! Вот наши ребята тогда такими и вернулись, нарвавшись на менявшую их в карауле тридцать седьмую роту, с третьего факультета. Эти вообще отличались какой-то особой «забубёностью» и «неправильной правильностью» с «закритически занудливым церберством»! Мужики наши с ними тогда поругались-полаялись «в усмерть» и вернулись особенно злые. Я решил максимально облегчить пацанам «путь домой» и упростил процедуру сдачи оружия до минимума. Принять патроны в рожках, осмотрев и заглянув в контрольное отверстие каждого, дело долгое и муторное, поэтому я принял их рожки-обоймы просто по счёту, а потом уже, в оружейке, перепроверяя, обнаружил недостачу трёх патронов в одном из этих рожков! Ужас костлявой рукой вцепился мне в горло! Подсудное дело! А у меня в тот период вообще всё как-то очень не складывалось. С самоходом попался, ногу на физо нечаянно сломал племяннику «Журбы» Шуре Бедному, а тут ещё и эти грёбанно-долбанные патроны. «Повинную голову меч не сечёт», решил я и пошёл к нашему старшине Паше Константинову. «Паш! Так, мол и так... Виноват, не вели казнить, вели миловать!»
Он меня спрашивает: «Кто ещё знает?» «Никто! Только ты и я!» Павел Иванович посмотрел номер серии на нужных патронах в рожке и принёс мне из своих тайных авуаров три таких же, сказав при этом, смеясь: «Будешь сильно должен, но учтём в двойном размере при розливе!»
Трудно себе представить, сколько «вистов» мог бы себе наварить и заработать какой-нибудь другой такой старшина карьерист! Наш - всегда был «за нас»! А ещё через несколько дней, Паша смеясь мне по секрету назвал стрелка, который этими недостающими «тремя патронами» (как в песне Игоря Полуляха – «Полонеза» из 13ой роты «Тремя патронами» «завалил» на своём посту «мирного» зайца. Такие вот Вильгельмы Телли и Робин Гуды мы тогда были - чуть ли не белку в глаз били, но из автомата! Дружим с Павлом Ивановичем по сей день! Здоровья тебе, Паш и твоим близким!
Прав был Ярослав Дмитриевич Федорий, сказав, что:
«КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА - ЭТО ВАМ НЕ ФУНТ ИЗЮМА!»

Борис Дедолко


Курсе на третьем, помню, заступили мы в караул и я был разводящим на посты аэродрома и дровскладов. Та ещё «работёнка» была - через каждые два часа разводить смены часовых на посты, причём не самого ближнего от «караулки» месторасположения. За сутки, бывало, так находишься, что потом даже двадцатилетний здоровый организм пару дней резко напоминает о полученной закритической перегрузке. Конечно же мы «ловчили» и упрощали свои штатные обязанности, особенно ночью, когда начальник караула пытался немного отдохнуть. В этом случае часовые сами ходили, и сами менялись на постах, а я ждал их у ворот Западного КПП. Вот и в тот раз стою там и жду своих, перекуривая и беседуя со знакомым парнем, дневальным на КПП. Слышу идут мои, негромко разговаривая «в ночи» и «бряцая оружием». Я выхожу их встречать на освещенный участок, и спрашиваю:
«Всё нормально?»
В этот момент один парень, мой часовой, передёргивает затвор и вдруг неожиданно раздаётся выстрел. В лицо отчётливо пахнуло холодом из склепа! Да ещё и как пахнуло?! Пулю я потом в доске нашёл сантиметрах в двадцати от того места где стоял!
Немая сцена…
Парень подбегает ко мне и с ужасом кричит:
«Живой??? Прости!!! Я не хотел, это нечаянно всё получилось!!!»
-Что это было? Блиадь!!! Да, живой, вроде! Спасибо, что не убил совсем нахрен - ответил я ему тоже с «полными штанами» ужаса…

Борис! Чем закончился разбор выстрела? "Караул в ружье" не поднимали?
Списали на ошибку при разряжании?

В нашей 41 роте это было бы ЧП районного масштаба.

У нас разводящий с группой стоял на повороте дороги на склад ГСМ. Караульный шел на склад по дороге один.
Но встреча всех караульных на Западном КПП! Это стояние разводящего на лезвии ножа!

Будучи часовым на вышке аэродрома у "стадиона" я однажды ночью наблюдал как по футбольному полю по снегу ползала какая то рота, видимо с первого факультета. Ползали они больше часа.
Меня это впечатлило! Мы то только бегали по ночам. А тут ползком с автоматами по полю!

Привет, Майкл! Ты знаешь, а разбора того выстрела не было! Мы просто промолчали это событие, чтобы дополнительных проблем не возникло. С патроном, думаю, тоже тогда всё решили по уму. Дружные мы были. Как вчера всё было, а прошло уже лет сорок пять…